- Это не похмелье, Мирен, - Каен прижал ладони к вискам. Затем рассмеялся, потому что вдруг осознал, что ломка действительно была своего рода похмельем. Он смеялся до тех пор, пока не закашлялся, что заставило его потянуться за ведром, поставленным рядом на такой случай, и откровенно говоря, он испытал облегчение, когда его вырвало. Он осмелился открыть глаза и успел заметить в собственной желчи лёгкий блеск, ниточку бледно-голубого, как его эликсиры. Пыль покидала его кровь, продолжала выводиться из его организма. Возможно, этот приступ будет последним – промелькнуло в голове, но он тут же вспомнил, что уже думал об этом раньше. Каен накрыл ведро заранее приготовленной ароматизированной тканью, чтобы запах Пыли не достиг его ноздрей, не соблазнил.
Ему хотелось бы думать, что независимо от того, как низко пал, он был бы выше этого отвратительного искушения.
- В Башне, где я проходила обучение, честно погружалась в тренировки с головой, пока однажды краем глаза не увидела мерцающие огни. А затем была ослепляющая боль примерно на тридцать шесть часов. Так что я не думаю, что это было похмелье. Я думаю, что ты слишком много работал, слишком мало отдыхал и ел, и это вызвало у тебя эту мигрень.
Каен медленно осознавал сказанное. У Миренги была слава непредсказуемой, легкомысленной женщины. Не той, кто мог корпеть над книгами до потери сознания.
- Не по своей воле, - вынужден он был признать через некоторое время. Каен мог держать глаза открытыми, магический свет был мягче, чем огонь свечей, но зелёный цвет причинял боль его глазам. – Ты можешь изменить цвет этих огней? Зелёный слишком жжёт.
Он был настолько выбит из колеи, что даже не понял, что означали его слова. Свет изменил оттенок, пурпурный выглядел намного мягче на фоне серой гаммы стен, которую он видел обычно, он хорошо дополнял синее платье, в которое была облачена чародейка.
- Ты не в своей обычной одежде.
- Выпал снег. Мне пришлось пожертвовать тем шикарным декольте и надеть что-нибудь потеплее. Это платье более привлекательное и лёгкое, чем то, что я ожидала найти, и всё же относительно тёплое.
- Ткань, которую ткут у нас в Кайте, тонка, но из тёплой шерсти. Я написал сестре, чтобы она прислала немного сюда, в крепость. Для тебя.
Миренга подошла ближе, помогая Каену сесть.
- Я неправильно сказал ей цвета, в которые нужно её красить? Подумал, что ты будешь красиво смотреться в синем. Она прислала мне пять писем, советуя выбрать другой цвет для покраски. Почему – я не знаю. У неё намётан глаз в такого рода вещах, так говорят люди, которые видят цвета.
- Откуда ты мог знать, что я буду красива в синем, Каен? – в голосе Миренги была странная настойчивость.
- Я не знаю, это просто догадка. Как я уже сказал, у меня нет родственной души, всё серое, - он взял предложенную ему воду и был доволен, когда стакан опустел. Затем выпил зелье и поморщился. – Оно почти не помогает.
- Как долго длятся твои мигрени?
- По мере того, как это прогрессирует, всё меньше и меньше. Максимум до вечера.
- «Это»?
Каен выругался.
- Я был Инквизитором. И я больше не принимаю эликсиры, - он ждал вопросов, которые должны были последовать, у Миренги всегда были вопросы. Но в комнате царила тишина, она лишь поднесла миску с бульоном к его рту. Даже четверти того, что он выпил, было слишком много, и его снова затошнило. Рука Миренги, поглаживающая его спину, была тёплой. Каен просто лёг, совершенно измученный. – Целители клянутся, что осталось всего несколько месяцев. Мне нужно продержаться ещё немного.
