Цвет. Захватывающее путешествие по оттенкам палитры - страница 12

Это стремление к аутентичности, которое прослеживается в исторических домах по всему миру – от колониального Уильямсбурга в Вирджинии, который в XVIII веке стал технологическим центром по созданию красок, до тюдоровского таунхауса под названием Plas Mawr в Конви, Северный Уэльс. В Plas Mawr были воссозданы оригинальные стенные украшения – большегрудые и почти голые кариатиды, розово ухмыляющиеся над каминами, – настолько яркие в своих подлинных органических и минеральных красках (и это, конечно, шокирует тех, кто думал, что Тюдоры больше всего любили побелку или утонченные переходы цвета), что, когда я встретилась с консультантом по краскам Питером Уэлфордом, он спросил, есть ли у меня с собой солнцезащитные очки.

Это движение по возвращению к призракам прошлого, замешенное на чувстве утраты того, что мы позабыли, вовсе не ново. Римляне тщательно копировали греческие полихромные техники, китайцы постоянно воссоздавали и адаптировали ремесла и краски предыдущих династий, сама книга Ченнино была попыткой сохранить приемы, которые, как он опасался, вот-вот исчезнут. А в 1880-х годах один из друзей Холмана Ханта, дизайнер Уильям Моррис, был главной силой движения по возвращению некоторых старых красок, вытесненных анилиновыми красителями, – он называл новые краски «отвратительными»[22] и призывал людей еще раз взглянуть на старые краски, чтобы увидеть, насколько они «великолепны». Кажется, через каждые несколько поколений мы осознаем, что отнесли наших предшественников к черно-белому прошлому, а затем вместе радуемся, вновь открывая для себя, что они тоже любили яркие цвета.

Один из самых невероятных моментов в истории живописи – почти тотальное уничтожение икон в Византии XVIII века, когда ряд высокопоставленных церковных иерархов определили, что создание изображений противоречит божественному учению. Идея породила горячие споры, но все же в конце концов было решено, что такие произведения являются прославлением природных даров Божьих. Бог восхвалялся не только посредством изображений, но и при помощи используемых для их создания материалов – растений, камней, насекомых, яиц, – Бог прославлялся при посредстве самого материала произведения[23], и это – одна из причин того, что даже сегодня, когда выбор красок так велик, иконописец инстинктивно выбирает как можно более натуральные краски.

«Ищите на указателе путь, ведущий к Богу, – гласит моя инструкция. – А потом идите другой дорогой». Я искала студию Эйдана Харта, новозеландского иконописца. Бывший брат Эйдан в течение шестнадцати лет был послушником и православным монахом, прежде чем ушел, с благословения церкви, чтобы жениться. Он жил на очень удаленном склоне холма на границе Уэльса – это показалось мне очень подходящим местом для человека, который работает с натуральными красками. Он не был закоренелым пуристом – на его полках среди интригующих колб с цветными камнями и порошками, добытыми на берегах сибирских рек, в турецких лесах и итальянских горах, стояла маленькая баночка цинковых белил и несколько других искусственно полученных красок, – но с годами Харт осознал, что естественные краски соответствуют не только его эстетическому чувству прекрасного, но и его вере.