– Прости, – сказала она. – Я правда забыла, что у вас запрет на технологии и на голосъёмку. Вы думаете, что голограммы воруют вашу… как это… душу? – Девочка посмотрела на Семёна, и тот вдруг понял, что глаза у неё зелёные, а косички совсем не страшные.
– Да ладно, – пробормотал Семён, – я не против… снимай это своё голо… если не больно это.
– Можно?! – Девочка снова вспыхнула – почти буквально, от макушки до кончиков волос прошла огненная волна, выгоняя сиреневый цвет. Стрекоза золотой молнией мелькнула в воздухе.
– Я, честно, я никому, я даже из Тени выйду, я обещаю…
– Ты оттуда спустился? – спросил Марциал, кивая на склон. Семён кивнул. Вроде летел оттуда, но теперь ничего не понятно. Он не успокоился, но всё же немного определился – Марциал и Зиль, хоть и выглядели странно, вредить ему вроде бы не собирались. Другое дело – эта зверюга.
Она напряжённо нюхала ватрушку. Зиль вертела стрекозу в воздухе.
– Пойдём… – Марциал сделал приглашающий жест, – нам надо подняться. Я объясню. Возьми меня за руку, если это не причинит тебе страдания.
– Наверное, не причинит, – озадачился Семён. – Вы же меня не будете бить?
Марциал побледнел и нервно дёрнул косичку.
– Да ты что… как… нет, конечно. – Он был возмущён до глубины души. – Прости, я забыл, откуда ты…
– Что значит, откуда? Улица Маршала Аляпьева, дом шестнадцать, квартира тридцать два, – гордо сказал Семён. – Вы можете позвонить в полицию? Сказать, что я потерялся. Мою маму зовут Наталья, папу – Пётр.
Марциал смотрел на него со странным выражением сочувствия и уважения.
– Ты очень самостоятельный мальчик, да?
– Конечно, – согласился Семён, – я и в школу хожу сам, и на кружки. На суперфизику, например.
– Суперфизика, – задумчиво повторил Марциал. – Ну да, логично, структура тау-поля взаимодействует с высшими нейроструктурами, включая текущий уровень осознанности. Потому и не получается вытащить немыслящие объекты, конечно же! Невероятная удача! Ты просто не представляешь какая!
Он выглядел счастливым. Помедлил, потом, колеблясь, схватил Семёна за руку, присел, со значением посмотрел в глаза. Троекратно обнял.
– Спасибо, – с чувством сказал он. – Спасибо.
И потянулся с явным желанием расцеловать. Семён отпрыгнул.
– Вы чего?! – заорал он. – Не надо меня целовать! Вы что – маньяк?!
– Папа, ты с ума сошёл? – изумилась Зиль. – Ты трогаешь чужого ребёнка без согласия? Ребёнка анцифера? Ты его целуешь?! Ты что, не знаешь, что это за-пре-ще-но?!
Марциал замахал руками.
– Ничего я не трогаю, Зиль, ты не понимаешь! Семён, разве у вас не… принято целоваться в знак благодарности? Между знакомыми людьми? В школе, в семье, во время политических переговоров?
Зиль озабоченно поглядела на него:
– Марциальчик, с тобой всё хорошо? Может, ты марсианский грипп подхватил?
Семён вдруг представил, как его целует Надежда Борисовна за успешно сданную контрольную, и ему стало нехорошо.
– Не надо меня целовать, – решительно сказал он. – У нас так не принято. Вообще, не знаю, у кого так принято.
– Ну хорошо, – легко согласился Марциал. – Для меня, признаться, это впервые, я всё же не историк-антрополог. Ну что, тогда пойдём?
Он протянул Семёну руку.
– Папа, ты куда его забираешь? – возмутилась Зиль.
– Зиль, нам надо подняться на склон. Ты оставайся с Большим, – строго сказал Марциал.
Волосы у Зиль встали дыбом, по ним забегали искры. Она сложила руки на груди.
