Цветок Амелии - страница 18

Эти ребята отдыхали здесь каждые выходные. Иногда даже по будням. Все в Зелёной знали, что столик, за которым они сидят – их негласная собственность. Они отдыхают только за ним, а когда их нет – он пустует. Тревор накрывает его стульями, чтоб за него кто ненароком не сел. Никто не знал, почему так, просто так было принято. Как традиция, которую нужно соблюдать.

Даже если ты от этого теряешь деньги.

– Пять минут, Тикки!

Он подозвал официантку, указал ей на столик, где расположились новоприбывшие. Женщина взяла две пинты эля, отнесла к их столику и с грохотом поставила.

– Пжалста, ребятки, наяривайте! – сказала она и улыбнулась.

Амелия и Леонард посмотрели на эль, потом друг на друга. Снова на эль и опять друг на друга.

– Ну что, врываемся во взрослую жизнь? – спросила Амелия.

– Да, только ты первая.

Она кивнула и взяла кружку. Поднесла ко рту, сделала глоток.

И… поначалу непонятные, горькие и, в то же время, сладкие ноты заполонили рот Амелии. Она никогда прежде не пробовала алкоголь. Хотелось сплюнуть. Распробовала. Этот терпкий вкус хмеля она запомнила на всю жизнь. Она залпом осушила всю пинту.

– О-о-ох… – Она выдохнула и протёрла рукавом блузы рот. – Пей быстрее! Это нечто! Тревор, ещё эля!

– Уже? Понравилось?

– Да!

Лео последовал примеру и тоже осушил целую кружку за раз.

Поставил на стол и сморщил лицо:

– Уй, как горько! Кхе-кхе… – Морщился он. – Но, походу, надо распробовать! Тревор, ещё, пожалуйста!

– Молодняк разошёлся, ха-ха, смари-ка, – сказал Рикки.

– Та ладно тебье, Рыкки, вспомни себья в их возрастье, – ответил Тави.

– А ты-то почём знаешь, каким я был в их возрасте, дурья башка? – рассмеялся тот.

– Я увьерен! Ик!..

Тави был самым молодым в компании. Он приехал из далёкой страны, с Земель Древних, чтобы раздобыть трав, которых не найти в его стране. Но обратно не доехал. Решил заночевать в «Гнилом корыте». В тот день Рикки, Тикки и старина Мартин как раз выпивали. Каким образом Тави оказался в их компании, помнит, пожалуй, только Тревор. Их троица напилась в тот день до беспамятства, а на утро Мартин проснулся и чуть не наступил на спящего Тави, который с тех самых пор и остался жить в Зелёной. Старина Мартин разрешил ему жить у себя: семьи он не имел, детей тоже, а так хотя бы появился Тави, который стал ему словно младший брат.

Что же до молодых, после пары пинт Амелия и Лео разошлись по полной. Мало того, что они всё-таки чуть не подрались с Габби – его и двух шестёрок чуть позже выгнал взашей Тревор, – так они ещё и пытались снять голову кабана, чтобы по очереди её носить. Тревор и их грозился выгнать, тогда они и передумали.

В полночь началось всё веселье. Ребята во всё горло пели песни, Старина Мартин откуда-то достал лютню, кто-то из толпы подхватил мелодию и вытащил скрипку, а Тревор уселся за пианино, которое стояло где-то в углу, накрытое скатертью от пыли. Народ веселился, горланил песни, и, казалось, это всё так обычно для этого места. Всё шло так, как и должно. Из хаоса рождался свой, особенный порядок. По крайней мере, так казалось пьяным головам друзей. Песнопения утихли только под утро. Половина гостей уснула, где пришлось, а единицы выживших сидели, попивая пиво, заедая мясом, рыбой да козьим сыром с чесноком.

Амелия и Лео в это время находились недалеко от нужника. Лео решил по-настоящему распробовать эль, перебрал и последние полчаса не расставался с дыркой в полу. Когда же ему полегчало, Амелия проводила его до дома и отправилась спать сама.