Время словно застыло в Зелёной. Это замечала Амелия. Это же замечал и Леонард. Даже Мари видела, как эти двое просто плывут по течению. Зато у Джерома кое-что да изменилось. Спина стала ещё больше болеть от работы. Благо есть Лютер. Он прописал зятю стоящую мазь, боль на время прекращалась.
С другой стороны, тихая и размеренная жизнь ещё никому не вредила. А что, живёшь спокойно, занимаешься любимым делом, торгуешь на чёрном рынке незарегистрированными зельями…
Красота. Друг под боком, родители живы, здоровы. Не считая отцовской спины. Ну что ещё для счастья надо?
А время неумолимо шло. Нет. Лучше сказать, уходило. До поры до времени. Такой лютой зимы не видели уже двадцать лет. Все окна на домах покрыли снежные узоры, крыши замело слоями снега, а воздух был настолько ледяной, что обжигал открытые участки кожи за секунду. В такую погоду не то что сам выйти из дома боишься – даже скотину хочется впустить погреться. Но в таком морозе есть и плюсы: волки и носа не совали в Зелёную, потому даже стража спокойно грелась в своих бараках.
Тогда Амелии только исполнилось двадцать. Волшебный возраст, когда ты в полной мере чувствуешь ответственность за собственную жизнь, но для родителей остаёшься ребёнком и мечтателем. После посиделок с родными она с друзьями отправилась в единственное место в деревне, которое работало при любой погоде, – «Гнилое корыто». Работало оно потому, что согревало всех своим уютом. Да и там, элементарно, стоял большой камин и с дюжину бутылок с огнём.
В двадцать Амелия решила: пора взяться за ум и пить хотя бы не до беспамятства. Вернувшись домой из трактира чуть раньше обычного и будучи в трезвом рассудке, она застала за камином Мари. Дедушка давно ушёл, Джером отсыпался перед выходными, а Мари сидела, укутавшись любимым пледом, и листала небольшую книжку в светло-розовом переплёте.
– Мам? – сказала Амелия. – Ты чего не спишь?
– Отец такой храп поднял, что не уснёшь, – ответила Мари.
– Что читаешь? – Она сняла одежду и подошла к матери.
– Да так. Ничего…
– Ну покажи, интересно ведь. – Амелия ловко выхватила книгу.
Она раскрыла форзац. Дневник. – Мам, это что, твой дневник?
– Не совсем. Это твой дневник. Я веду его с твоего рождения.
– Это так… Э-э… Странно, мам, – рассмеялась Амелия.
– Ну вот, я так и думала!
– Ладно-ладно, я шучу. Я почитаю?
– Обалдела? Конечно нет!
Она забрала дневник и убрала его подальше.
– Так ты тут, типа, что? Ностальгируешь?
– Ну вроде того… В детстве ты была такая хорошенькая. Иногда я сажусь здесь, у камина. Беру дневник и вспоминаю.
Иногда плачу, но в основном смеюсь. Читаю, как ты росла, безобразничала, не хотела учиться, а я всё с тобой боролась… – Мари на мгновение замолчала. – Время идёт, солнышко… Ох ты ж, вот мать! Подарок! Сейчас приду, посиди.
Мари поднялась наверх и вернулась с небольшой коробчонкой в бантике.
Протянула её Амелии:
– Ну открывай.
Амелия, недолго думая, сняла крышку. Внутри она увидела изумительный кулон. Он переливался нежными цветами от розового до золотого.
– Что это, мам?
– Это амелия, солнышко. Когда я была беременна тобой, мы с отцом частенько гуляли в лесу, неподалёку от озера, где пирс. Там тогда росли прекрасные кусты амелии. Каждый раз радовалась, как ребёнок, когда видела их. Они прекрасны. Они, так же как кулон, бликами переливались на солнце. Тогда я решила: если родится дочь, назову её Амелия.
