– Что случилось?
Она накручивает локон на палец. На нем тоже бриллианты, которых я раньше не видел.
– Так дальше не может продолжаться.
– Что-что?
– Я про нас с тобой. Мы зашли в тупик. Разве ты этого не чувствуешь?
Все разом притихли – хотя, может, у меня просто воображение разыгралось. Дре и Лола тоже отклеились друг от друга и наконец задышали. Даже Жюльен – и тот отстал от бедных девочек со своими комплиментами. Теперь все как один пялятся на меня. Я прячу коробочку от Де ла Круа в карман. Она что, шутит?
– Прости, о чем это ты?
Рашель невозмутимо скрещивает на груди руки.
– Нам было хорошо вместе. Но каждому пришло время пойти своей дорогой. Ты же понимаешь, да?
Потрясенно замолкаю. Смотрю на Дре – но тот лишь разводит руками. Голова Лолы покоится у него на плече. Неужели они обо всем знали?
А вот Рашель дара речи не потеряла.
– Полно тебе, Бо, – продолжает она. – Все равно до свадьбы дело никогда бы не дошло.
Свадьба?! Ни за что на свете! Страшнее и не придумаешь. И все же. Я столько времени ей посвятил! И для чего?
– Ты нарочно сцену на глазах у всех закатываешь?
Рашель вздыхает:
– Неужели тебе бы хотелось, чтобы это все продолжалось, а, Бо?
Меня накрывает паника. Значит, ответ – да.
Мы наконец остались наедине у фонтана, где обычно прогуливали уроки. Без публики Рашель, кажется, немного успокоилась. А дело ведь вовсе не в том, что я так хочу с ней быть. Она надменная, дерзкая, и в ней есть что-то отталкивающее. Но она носит фамилию Ле Блан! Ее семья – венец парижского общества. Да что там парижского! Этот род известен во всей Франции! Вот почему я смеюсь над дурацкими шутками ее отца и делаю вид, будто очарован ее мамашей. Если ты с Рашель, не приходится объяснять, что ты незаконнорожденный и что твое существование скрывали много лет, – до тех пор, пока не умерла любовница отца. Сплетни о тебе утихают – во всяком случае, в твоем присутствии. Пока держишь Рашель под руку, никого не заботит, что ты белая ворона среди всех этих знатных богачей. Всем плевать, что ты и Бельгардом-то можешь зваться только с натяжкой.
Меньше чем через месяц я сопровождал бы ее на Цветочный бал при Дворе – маскарад, о котором грезит вся городская молодежь. Мы для приличия станцевали бы вместе пару раз, ей присудили бы титул Цветка Бельгард, а потом все местные франты ринулись бы к ней – тогда-то мы и должны были расстаться, это неизбежно. Она прицепила бы бутоньерку на грудь какому-нибудь наивному юнцу, а я получил бы отставку, но без малейшего ущерба! Моей вины в этом не было бы. Финал вышел бы ожидаемым, но не лишил меня любви одноклассников.
Я беру Рашель за руку и изображаю обходительность:
– Ты ведь на самом деле совсем не хочешь расставаться, да?
Она отдергивает руку.
– Бо, мы же оба понимаем, что зашли в тупик.
И это чистая правда, но я решаю солгать.
– Неправда! – выпаливаю я. Что тут еще скажешь?
Рашель закатывает глаза. Неужели она уже давно раскусила мой план? Она проводит рукой по груди, теребит новый кулон. Ах да, новый кулон. И колечко новое.
– У тебя кто-то есть?
Рашель ухмыляется.
– Конечно, у меня кто-то есть.
– И?
– И? – передразнивает она.
– Расскажи о нем.
Рашель тут же гордо расправляет плечи – можно подумать, она королева, которой вот-вот преподнесут высокую награду.
– К твоему сведению, он барон.
– Просто барон? Что, даже имени нет?
– Не ревнуй, Бо!
– Ревновать? К барону? Не смеши!
