Мужчина смотрит в ответ серьезно и даже немного печально:
– Это не так.
– Не так, – эхом повторяет девушка, и горечь во рту не дает сглотнуть. Она чувствует, как начинает першить в горле, и тянется за стаканом чая, который ей ранее предложил Лихачев.
Атмосфера в комнате неуловимо меняется.
Воспоминание о собственном имени, старательно выведенном на измученном мертвом теле, вызывает у Сабины тянущее чувство в животе. Ее терзает осознание, что убийство Маши – дело рук не человека, ведомого обыденными страстями, не случайного сумасшедшего, а кого-то более опасного.
Она молчит и выжидающе смотрит на следователя. Он разглядывает ее с какой-то усталостью, словно одно ее присутствие лишает его жизненных сил, и тоже какое-то время сохраняет молчание. Потом, будто сам с собой, начинает рассуждать, оставив в стороне всякие формальности:
– Звонок от тебя поступил в двенадцать сорок пять ночи. Ты утверждаешь, что позвонила практически сразу, как нашла тело. Допустим. Мы с командой были на месте еще через тридцать пять минут, и криминалист сразу приступил к осмотру. Только что мне доложили, что предварительно смерть наступила в период с двенадцати двадцати до двенадцати пятидесяти, – мужчина демонстративно приподнимает телефон и кладет обратно. – И что же получается – ты, по твоей версии, возвращаешься на рабочее место, когда потерпевшая еще могла быть живой или только-только была убита.
Сабина не то, чтобы сильно удивлена словам следователя, – что-то такое она и сама предполагала, слишком много крови, яркой, живой, было на теле Маши, когда она ее нашла, но сказанное наводит на неприятные размышления. Может ли это быть совпадением? Конечно же нет, иначе было бы того извращенного полотна текста на изрезанной коже жертвы.
Все она сделала правильно, нет смысла теперь жалеть об этом, – думает девушка. Оставь она как есть – ее имя на теле мертвой Маши, то следствие могло погнушаться тщательным расследованием и сделать подозреваемой ее саму, посчитав надпись чем-то вроде подписи убийцы. Мысль о том, что она, возможно, даже свиделась бы наконец с матерью, произойди все по худшему для нее сценарию событий, заставляет злиться.
Сперва ей в голову приходила идея о том, что настоящий убийца пытался ее подставить: тело знакомой Сабины, оставленное у ее же рабочего места и именной подписью. Однако, хорошенько обдумав все, девушка пришла к иному выводу – если бы ее действительно хотели подставить, то имя вырезали бы так же, как и остальные слова. В этом случае ей пришлось бы непросто в попытках это скрыть, и скорее всего, при экспертизе тела все легко было бы выявлено, подставив ее под еще больший удар.
Нет, кто-то оставил своего рода послание, адресованное ей, – она все больше была в этом уверена. Но как неизвестный это провернул? Сабина всю голову сломала, пока приходилось оставаться рядом с трупом в ожидании приезда следственной группы. Это был довольно неприятный опыт, омраченный напряженным ожиданием того, что убийца все еще остается рядом. Оператор горячей линии сказал ей куда-то выйти или запереться в одной из свободных палат, пока едут оперативники, но она не стала этого делать. Было важно побыть с Машей, хоть от нее осталась только мертвая обезображенная плоть, не оставлять ее одну. Пусть при жизни у них и не было теплых отношений, но Сабина чувствовала себя причастной к ее убийству.
