И людям не нравиться этот аромат. Просто не нравиться. Темным же – и ведьмам, и вампирам – он невыносим. А оборотням даже приятен. Вообще, это маки. Только необычные, уродливые, с запахом, выведенные оборотнями специально, что бы отпугивать чужих. Если видишь эти растения, цветущие с самой весны до поздней осени, знай – близко поселение полузверей.
– Ну, я пойду? – говорит девушка.
– До встречи! – произношу, с трудом улыбаясь. Аромат цветов все равно проникает в салон, наполняя мою голову отвращением и тревогой – такое его действие. Однако, нахожу в себе силы спросить:
– Завтра, после занятий, погуляем?
– Возможно! – кокетничает Саша, и выходит из машины. Жду, пока она окажется за шлагбаумом, с облегчением разворачиваюсь, и уношусь от отвратительного места.
Нужно поесть, не питался уже почти сутки. Я могу долго обходится без крови, но зачем мучиться? Голод скребет, словно железная щетка, по пустым, пересыхающим венам, и по ноющему желудку. Отправляюсь на охоту.
Место для нее неудачное – здесь не столь много народа, как в центре города. Можно, конечно, остановить одну из встречных машин, но не хочу первого попавшегося. Хочу выбрать свою жертву. Ощупываю глазами остановки транспорта, где люди ждут автобусы, или выходят из них… Не то! Никто не привлекает!
Наконец, попадается девушка, похожая на Сашу – молодая стройная блондинка – которая отходит от тормознувшей маршрутки, и сворачивает на проселочную дорогу.
Оставляю мерс на обочине трассы, и следую за девицей. Не показываюсь – она меня не видит. Но слышит шаги, и шуршание устилающих дорогу сплошным ковром листьев, под моими ногами. Блондинка тревожно оглядывается, прислушивается, и ускоряет ход. До селения, куда она спешит, с полверсты, рукой подать.
Настигаю девушку, хватаю ее за плечи, одновременно командуя:
– Не бойся, и не кричи!
Завопить она не успевает, хотя дергается, пытаясь вырваться, но и этого не может – обмякает, повисает в моих руках. Черт! Девица курит, и вся провоняла табаком! Но отпустить ее уже не могу – инстинкт хищника, поймавшего добычу, не дает этого сделать.
Люди не могут меня увидеть, однако жертва не скрыта. На дорогу уже опустились серые осенние сумерки, но случайный прохожий может обнаружить странно искривившуюся девушку с обалдевшим выражением лица. А я хочу наслаждаться пищей без помех.
Утаскиваю девицу, вяло перебирающую "ватными" ногами, сквозь придорожные заросли ивы, и через канаву. За кустами болотистый луг, с высокой, огрубевшей к осени, некошеной травой. С ив на нас обрушиваются притаившиеся остатки дневного дождя, кеды сразу промокают от сырой почвы, противная холодная бурая влага касается ступней. Чертыхаюсь, однако, все равно увожу жертву подальше от дороги, чавкая болотной жижей. Трава, почти достигающая плеч девушки, тоже осыпает холодной моросью. Останавливаюсь, и с коротким, резким, змеиным движением головы, пробиваю клыком сонную артерию жертвы. Затем захватываю рану губами, и поглощаю живительную влагу.
Наслаждение от пищи перебивается мокрыми ногами, продолжающими находится в холодной грязной воде, и прилипающей к телу влажной рубашкой. А отвратительный запах табака, и кровь с горьким привкусом никотина, вообще исключают блаженство. Поэтому, я спешу утолить голод, не заботясь об удовольствии жертвы – если мне хреново, то почему ей должно быть хорошо? Не фиг курить! Даже не читаю ее мысли, даже не узнаю имя.
