Когда заканчиваю, мне уже легче – нужно было выговариться, поведать о случившимся. Тяжело все держать в себе, страдать и сомневаться, не понимая, что происходит, в одиночестве.
Луиза спрашивает о том, что, казалось бы, не имеет отношения к произошедшему:
– Ты не рассказала своему жениху?
– Нет, конечно! Что бы он счел меня сумасшедшей? И отправил лечиться, или вообще, бросил? И с работы выгонят!
– Мы с тобой обсуждали это! – произносит психолог.
Голос Луизы тих, мягок, и словно обволакивает… Плюшевый уютный голос.
– Между близкими людьми не должно быть ТАКИХ секретов! – добавляет она.
– Обсуждали, но Вы знаете мое мнение. Некоторый тайны таковыми и должны остаться!
Психолог молчит, и я пытаюсь объяснить:
– Да, сейчас общество более лояльно к НЕПОХОЖИМ, иным. Но они все равно фрики, которых просто не обижают, или подчеркнуто обласкивают. Я вижу это даже среди своих студентов. Лицемерие, потому что в душе, не в открытую, такими брезгают… И это только фрики! А какое отношение к сумасшедшим? Они не входят в список тех, кого нельзя обижать… Их презирают, их бояться, их запирают в больницы, где они лишены любых прав! Положение душевнобольных хуже, чем преступников!
– Но ты не больна! – замечает Луиза – Мы выяснили это еще десять лет назад!
– Ну да, выяснили! – грустно говорю я – Я могу видеть то, что другие не видят… Призраков, к примеру.
– В темном мире существуют не только призраки, если судить по книгам и фильмам! – замечает психолог – Возможно допустить, к примеру, что твой Максим – вампир?
– Это ли не сумасшествие? – восклицаю с горечью – Видеть вампиров, привидений… Кого там еще? Зомби? Инопланетян?
– То есть, ты скорее поверишь в свою душевную болезнь, чем в темных? – спрашивает Луиза.
– Не хочу верить в потустороннее! Это страшно! Лучше пусть буду больная дура! И никому об этом не стану рассказывать!
Мы замолкаем. Обнаруживаю, что моя чашка пуста – не заметила, как все выпила, увлекшись рассказом.
– Еще кофе? – спрашивает Луиза.
Отрицательно качаю головой.
– Все же, тебе нужно расспросить Степана о новеньком! – произносит психолог – Они же общались, по твоим словам!
– О чем могут говорить декан и студент? – усмехаюсь, задумываюсь, и добавляю – Степан его отчитывал, судя по выражению лица. Обычное дело для декана. Но я спрошу, да!
Луиза кивает, и интересуется:
– Как у вас с дела? Ты поговорила с ним, с женихом, насчет грубости в сексе? Натиск, покусывания… Вы обсудили?
– Пока нет… – вздыхаю – Мне же…тоже хорошо, не смотря на некоторые…неудобства.
– Возможно, могло бы быть лучше! – замечает психолог.
– Возможно! – соглашаюсь, и добавляю – У Стёпы тоже есть секрет, который мне поведает его мама в эту субботу! Боюсь даже представить, что это! Травма детская, а?
Луиза никак не реагирует на мое предположение.
– Вот повод, что бы и тебе все рассказать! – говорит она – Тайна за тайну! Но не матери, а самому Степану. Думаю, вам стоит объясниться до субботы. Что бы не шокировать друг друга неожиданными признаниями.
– Наверное, Вы правы! – соглашаюсь, уверенная, что ничего Степе не расскажу. По крайней мере, пока не узнаю его секрет.
Мы с Луизой опять молчим. Кошусь на часы, висящие на стене – старинные, в деревянном корпусе. Время моего сеанса подходит к концу. Спрашиваю:
– А если серьезно, без вампиров и призраков, что Вы думаете обо всем этом?
– Как помнишь, – произносит психолог – десять лет назад мы с тобой пришли к выводу, что Максима ты придумала. Хотелось любви прекрасного принца, вот и выдумала. Именно такого – принца! И это не болезнь, не сумасшествие, просто сильно развитое воображение. И гибель Максима объяснима – ты решила уничтожить эту бесплодную, безответную, нереальную любовь. Твое подсознание знало, что парня не существует, и решило избавиться от морока таким жестоким способом.
