– Вы не волнуйтесь,
Я покой ваш не нарушу,
И лишь вопросов несколько задам,
Надеюсь, сможете на них ответить… —
Но старого лица с закрытыми навек глазами
Миро не узнал!
Старик вновь обратил
Свой взор незрячий к морю
И коротко отрезал, тяжело вздохнув:
– Так задавай быстрей свои вопросы!
Как видишь, занят я всё время очень.
– Готов ещё раз извиниться,
Но стало мне известно от жильцов —
Вы из деревни той,
Что в бухте тихой между скал таится,
Надёжно спрятанная от штормов,
Где могут лодки скрыться рыбаков.
Но проходил я мимо накануне
И поражён был тишиной:
Дома безжизненной пугают пустотой
И нет давно, как видно, жизни там людской.
– Да, я из той, людьми и Богом
Проклятой деревни!
– Но чем же навлекла проклятие она?
И место вроде неплохое, и даже есть дома.
Как будто ждал старик вопроса,
И видно мучал он его давно,
Собрался с мыслями, вздохнул
И мысленно отправился
По памяти волнам в дорогу,
И Миро увлекая за собою в путь.
– Никто не хочет жить там боле:
Мощь провидения явлением,
Рук человеческих творением
Была навеки проклята она!
Представить из жильцов никто не мог,
Как может изменить всё разом рок.
Взаимовыручка, признание единства —
На этих принципах держалась
Наша жизнь всегда.
Но ход событий, ровный навсегда,
Остановила к нам пришедшая беда.
Беда к нам не приходит сиротою,
Она к себе на пир уж вскоре тащит всю родню.
А то, что, кажется, нас бережно хранит,
В один момент приходит палачом
И враз безжалостно казнит.
Так для деревни ска́лы —
Был незыблемый оплот,
Но часть горы, упавшей глыбой,
В одно мгновенье уничтожила весь флот,
Лишая нас возможности ловить сетями рыбу
И обрекая всех людей на голод
И на смерть – как неминуемый исход!
Собрали вскоре общий сход,
Найти пытаясь к жизни выход…
Решение нашли…
И после паузы тяжёлой:
– Страх за спиной у нас стоял
И только он нам свою волю диктовал…
С сарказмом ухмыляясь, продолжал:
– Я был одним из тех безумцев,
Что волею своей судьбу людей решал.
Никто из нас последствия не понимал!
Ведь только Бог за нас в ответе,
И, взявши на себя чужую роль,
Чудовищной окажется расплата,
Как жуткая, бессрочная на сердце боль.
Как тяжела она!
С годами, словно ноша тяжкая приходит,
И с каждым годом тяжелей и тяжелей.
И, как верёвку ощущаешь ты на шее,
Она петлю затягивает всё сильней.
Она с годами душит, душит,
И смерти ждёшь, как облегченья,
Уйдут страдания, мученья,
Когда накроют каменной
Могильною плитой —
И лишь тогда ты обретёшь покой.
Продать детишек двух решили,
Построить новых лодок строй…
О Боже, как мы слепы и безумны были
И как уверенно мы думали о том,
Что благо мы творим,
Спасаясь от голодной смерти!
Но обернулось всё совсем наоборот,
И жизнь взяла нас в оборот.
Жестокий жребий выбрал жертвы:
На серебро мы обменяли
Две невинные души:
Девчушку милую – в служанки,
Парнишку в армию продали —
На долгих десять лет!
Хоть душу разрывало жребия решенье
И совесть изнывала, мучили сомненья,
Но «правило Собрания» вступило в силу,
Вердикт УЖ на́м своею волею велит
И строго требует решений исполненья!
Тут обхватил он голову руками…
– Они уж собирались обручиться,
Но мы убили их любовь
И я не ведал, что творится,
Хоть видеть мог.
И продолжал свой мрачный монолог:
– И горе потекло, как лава,
Не прерывая поглощающий поток:
Мать Миро умерла, не приходя в сознанье,
Отца его мы утром выловили в море,
Он пережить такого горя, видимо, не смог.
И как погас огонь костра —
Обычай дани погребальный,
Так в ту же ночь Камуры дом
Сгорел дотла,
