«Она ждёт…» – пронеслось в её сознании, и это был не голос Лины, а нечто иное – коллективный резонанс, словно сотни голосов слились в единый призыв, исходящий из самой глубины. Этот зов, направлявший её с самого начала, теперь стал настойчивее, обретая некую форму, почти осязаемую, словно невидимая рука тянула её вперёд. Он отличался от остальных ментальных волн: не был ни воспоминанием, ни эмоцией, а чистой информацией, направляющей её к определённой точке.
Эвелина шла вперёд, обходя гигантские наросты Чумы, словно живые скульптуры, застывшие в причудливых позах. Её разум, прежде сосредоточенный на микроскопах и формулах, теперь интуитивно улавливал потоки энергии, направления роста, резонанс живых существ. Она чувствовала, как Омни-Флора общается сама с собой, передавая импульсы через корневое сплетение, словно по гигантской нервной системе. Иногда она ощущала мимолётные образы: огромные, древние деревья, поглощённые корнями; силуэты животных, растворяющихся в зелени; даже фрагменты городов, медленно разрушающихся под натиском живой массы. Это было не просто ви́дение, а погружение в память планеты.
Вина за Лину, однако, не отпускала. Она была словно тяжкий камень на сердце, не дающий вдохнуть полной грудью. «Ты знала, Лина… Ты знала, что так будет. И всё равно пошла…» – эти мысли кружились в её голове, смешиваясь с эхом голоса сестры: «Я видела… Я поняла. Не бойся, Лин». Как она могла не бояться? Как можно было не испытывать ужаса перед тем, что поглотило её сестру, превратив её в часть этого безликого, но такого могущественного сознания?
Через несколько часов, которые казались вечностью, лес начал меняться. Корни стали толще, переплетаясь в массивные, гудящие структуры, похожие на исполинские трубы или вены гигантского организма. Свечение грибов стало интенсивнее, окрашивая воздух в пульсирующий зелёный и фиолетовый. Температура воздуха заметно повысилась, и Эвелина почувствовала, как по её телу проступает испарина. Это было место, где Чума била своим самым сильным пульсом.
И тогда она увидела его. Сердце. Нет, не в прямом смысле. Перед ней открылась огромная, круглая поляна, окруженная исполинскими, спиралевидными башнями из переплетенных лоз, которые уходили высоко в тусклое небо, едва не касаясь облаков. В центре поляны находилось нечто, что невозможно было описать словами. Это был не храм, не сооружение, а сгусток энергии. Огромный, пульсирующий шар из света и переплетенных нитей Омни-Флоры, излучающий такое мощное ментальное поле, что Эвелина едва могла устоять на ногах. Оно вибрировало, испуская волны чистого, нефильтрованного сознания, которое обрушивалось на неё с неистовой силой, грозя разорвать её разум.
«Мы… едины…» – прозвучало в её голове, и это был не голос, а коллективное осознание, резонанс миллиардов душ, поглощенных Чумой, слившихся в единое целое. Воспоминания хлынули в её разум, словно бурлящая река: картины погибшего мира, отчаяние людей, их последние моменты, и затем – блаженное забвение, растворение в единой, всеобъемлющей сущности. Это было не насильственное поглощение, а скорее… принятие. Принятие нового порядка, нового существования.
Эвелина упала на колени, пытаясь защититься от этого всепоглощающего потока. Она видела это. Она чувствовала это. Истинное сердце Чумы было не органом, а коллективным разумом, памятью всей планеты, всего живого, что когда-либо существовало. И Лина была здесь. Её мелодия, яркая и чистая, пробивалась сквозь этот хор, словно маяк, указывая на то, что даже в этом безликом единстве остаётся индивидуальность.
