– Саша, – её голос был мягким, но настойчивым, – мы можем поговорить?
Он медленно повернулся, стараясь держать лицо нейтральным. Его правая рука неосознанно потянулась к левому запястью, словно проверяя пульс. Жест, который стал почти ритуальным – постоянное отслеживание собственных физических параметров.
– Конечно, – он опустился в кресло напротив, стараясь сделать это плавным, контролируемым движением.
Роза отложила книгу, её зелёные глаза были серьёзны и чуть тревожны.
– Что происходит? – спросила она прямо. – Ты отдаляешься. Запираешься в лаборатории. Не рассказываешь о своей работе. Раньше мы всё обсуждали вместе, а теперь…
Их взгляды встретились, и Александр почувствовал укол вины. Её глаза искали его – того, прежнего, того, кто делился мыслями, сомнениями, открытиями. Кто, несмотря на внешнюю отстранённость, был эмоционально открыт с ней. Теперь он воздвигал стены, один кирпичик за другим.
– Я просто сосредоточен на новом направлении исследований, – ответил он. – Это сложно объяснить. Я сам ещё не до конца понимаю, куда это приведёт.
Это было не совсем ложью. Но далеко не полной правдой.
– Дело не только в исследованиях, – возразила Роза. – Ты изменился. Стал более… отстранённым. Даже физически – ты вздрагиваешь, когда я прикасаюсь к тебе неожиданно. Ты будто живешь в ожидании удара.
"Я и ожидаю," мысленно ответил Александр, стиснув зубы. Его рука дрогнула, словно в подтверждение этих мыслей. Вчера он не смог удержать чашку, позавчера споткнулся на ровном месте. Тело становилось чужим – медленно, но неумолимо.
– Прости, – сказал он вместо этого. – Работа меня поглотила. Я знаю, что был не лучшим компаньоном.
Она наклонилась вперёд, взяла его руки в свои. Её пальцы были тёплыми, чуть шершавыми от садовой работы.
– Я не о компаньоне беспокоюсь, – мягко сказала она. – Я о тебе. Что-то грызёт тебя изнутри, Саша. Я вижу это в твоих глазах, когда ты думаешь, что я не смотрю. Что бы это ни было – ты можешь поделиться со мной.
Слова едва не вырвались сами собой. Он открыл рот – и закрыл его, поймав взгляд Розы. В её глазах светилось то хрупкое равновесие, которого она достигла такой ценой. Он помнил её панические атаки, помнил, как долго она выбиралась из темноты. Нет, он не имел права втягивать её в свою трагедию. Это была его борьба.
– Всё в порядке, – он сжал её пальцы с осторожной нежностью. – Просто я близок к чему-то важному. Возможно, самому важному открытию в моей карьере. Но мне нужно сосредоточиться. Это требует всех моих сил.
Не убеждённая, но смирившаяся, Роза отстранилась. В её глазах он прочитал обиду – не злобную, а тихую, растерянную, словно она не понимала, когда и как потеряла связь с человеком, который всегда был для неё открытой книгой.
– Я буду в саду, – сказала она, поднимаясь. – Нужно подготовить клумбы к зиме.
Когда дверь за ней закрылась, Александр закрыл глаза. После каждого разговора он чувствовал себя опустошенным, точно резерв сил и без того был на исходе. Он знал, что причиняет ей боль. Знал, что рушит то хрупкое доверие, которое они строили месяцами. Но что было альтернативой? Правда причинила бы ещё больше боли.
Спускаясь в подвал, он чувствовал, как мышцы ног напрягаются сильнее обычного, компенсируя растущую слабость. Три недели назад он начал спотыкаться на лестнице. Две недели назад уронил микропипетку, когда его пальцы внезапно разжались. Пять дней назад обнаружил, что больше не может застегнуть верхнюю пуговицу рубашки – тонкая моторика отказывала всё чаще.
