– Мои протоколы… не предполагали подобного сценария, – наконец отозвался он.
– Я знаю, Арк, – юноша подошёл ближе к цветку, наблюдая, как свет играет в его гранях. – С каждым повторением я всё яснее вижу: дед создал нечто большее, чем просто эксперимент. – Посмотри внимательно. Его структура эволюционирует, трансформируется. Каждая итерация приближает нас к чему-то… к чему-то, что дед пытался создать.
– По моим расчётам, никаких изменений… —начал Арк, но его слова потонули в волне воспоминаний.
Юноша уже шёл к дальнему углу лаборатории, где под брезентом угадывались очертания старого друга – катушечного магнитофона «Астра». Этот подарок бабушки стал для деда больше, чем просто устройством записи – он был хранителем истории, доверенным лицом всех научных прозрений. «Современные гаджеты приходят и уходят, – говорил дед, отвергая любые попытки перейти на цифровые носители, – а эти катушки переживут нас всех. Физическая запись не предаст, не сотрётся от случайного сбоя». Теперь юноша понимал мудрость этого выбора.
Лента начала крутиться, и сквозь лёгкое потрескивание проступил голос деда: «День 1825. При добавлении тетрахлорида титана наблюдается интересный эффект – раствор начинает взаимодействовать с органическими структурами цветка. Процесс регенерации запускается, но… – в голосе слышится смесь усталости и воодушевления, – появляется это странное голубое свечение. Оно усиливается при каждом новом контакте с органикой. Реакция нестабильна, характер свечения меняется. Нужно найти способ контролировать процесс. Возможно, если добавить…»
Щелчок магнитофона эхом разнёсся по лаборатории. – Арк, в конце записи… там был какой-то звук. Можешь проверить?
– Запускаю алгоритм шумоподавления, – отозвался Арк. – Интересно… За 1.3 секунды до остановки чётко различим звук калитки. Характерный скрип, который всегда появляется при открывании.
Не успел юноша обратиться к Арку, как тот сам заговорил:
– Согласно метаданным, запись датирована вчерашним днём, 18:43. Странно… Сразу после звука калитки в моих системных логах обнаруживается временной разрыв. Все последующие данные утрачены.Следующая запись в логах появляется только сегодня утром.
В лаборатории повисла тяжёлая тишина.
– Вчера… Но как это возможно? Его телефон не отвечает уже несколько дней.
– Сигналы мобильной связи действительно не стабильны в этой зоне, – подтвердил Арк. – Электромагнитный фон лаборатории искажает большинство частот. Профессор всегда использует мой защищённый канал связи.
Юноша задумчиво разглядывал схему, под новым углом осмысливая каждую деталь. Что-то в этих торопливых линиях казалось странно знакомым. Почерк… он был похож на дедов, но в то же время другой – более резкий, нервный, будто человек спешил зафиксировать мысль, ускользающую сквозь пальцы времени. Центральный элемент был набросан схематично, словно автор понимал тщетность попытки отразить его точную форму.
– Арк, послушай,– юноша повернулся к монитору. – В первый раз это было стекло – я разбил колбу, и осколок вместе с кровью упал на цветок. После этого роза начала меняться, приобретая стеклянную структуру. В следующий раз это случилось с медными проводами у корней. Каждый раз что-то новое, словно цветок впитывает материалы вместе с кровью, трансформируясь всё больше.
– В таком случае, – размышлял вслух Арк, – если каждый цикл требует нового материала для трансформации, вероятно, какой-то этап сборки неизбежно приведет к следующему контакту.
