Ливьен видела, как птица, в очередной раз мотнув головой, сумела-таки клювом ударить Дент-Байана – в шею. У Ливьен перехватило дыхание. Тело махаона обмякло. Вот тут-то и раздался характерный упругий щелчок пружинного ружья Рамбая.
Издав звук, больше похожий на скрежет металла о металл, нежели на крик живого существа, птица разжала когти. Но, зацепившись за них одеждой или плотью, Дент-Байан не сразу выпал из ее лап.
Отбросив автомат, Ливьен ринулась вперед и вниз. Один рывок, и она оказалась в опасной близости от покрытого перьями чудища. Холодея от ужаса, она «поднырнула» под птицу и обеими руками уцепилась за щиколотку ноги махаона.
И – как раз вовремя. Птица нервно дернула лапами, раздался треск лопающейся ткани, и безжизненное тело Дент-Байана, удерживаемое Ливьен за ногу, беспомощно повисло вниз головой. Его вес был слишком велик для Ливьен. Лететь она не могла. Изо всех сил работая крыльями, она пыталась хотя бы уменьшить скорость падения; но та все же оставалась близка к смертельно опасной.
Краем глаза Ливьен видела грозную мохнатую тень, кружащуюся вокруг нее. Это раненая птица, не желая так легко расставаться со своей добычей, сопровождала их в падении. Но еще один выстрел Рамбая заставил ее бросить преследование. Похоже, на этот раз Рамбай задел ее основательно. Птица перестала обращать внимание на бабочек и пыталась теперь удержаться в воздухе. Но это ей плохо удавалось.
Земля стремительно приближалась к Ливьен, воздух свистел в ушах. У нее мелькнула мысль отпустить махаона; пусть хотя бы один из них двоих останется жив… Но она подавила в себе эту малодушную идею и, зажмурившись от напряжения, всю свою волю, все свои силы сконцентрировала на работе крыльев. Еще миг, казалось ей, и что-то лопнет внутри нее…
…Внезапно наступило облегчение.
Она больше не падает!!!
Она открыла глаза. Рамбай висел в воздухе напротив нее, держа Дент-Байана за руки. Он догнал их! Он успел!
Волна благодарности захлестнула Ливьен, она даже рассмеялась от избытка чувств… И не узнала свой смех. Он был похож на сухой болезненный кашель.
Она глянула вниз и буквально задохнулась от нового приступа хохота. Они висели… в метре от земли. Сейна, оставив Лабастьера, бежала к ним.
Они осторожно опустились на каменистую покрытую слоем бурой пыли почву, положили тело. Сейна упала перед Дент-Байаном на колени. А Ливьен, сотрясаемая нервной дрожью, обливаясь слезами и давясь ими, рухнула лицом вниз и все смеялась, смеялась, смеялась… «Это – истерика», – хладнокровно констатировала некая, оставшаяся спокойной, часть ее сознания. Но истерика от этого не прекратилась. Ливьен не хватало воздуха, она задыхалась…
– Ливьен, – услышала она голос Рамбая. Сильные руки самца перевернули ее на спину. Она подумала, как, наверное, ужасно она сейчас выглядит: перекошенный рот, свалявшиеся, испачканные пылью волосы, потная, красная от натуги физиономия… Она закрыла лицо руками, через силу сделала глубокий успокаивающий вдох… И тут же скорчилась от боли, пронзившей низ ее живота.
Она моментально перестала смеяться и, отняв ладони от лица, прижала их к очагу боли в паху.
– Что с Ливьен? Где больно? – Рамбай встревоженно заглядывал ей в лицо.
– Здесь… – простонала она, загибаясь. И тут же поняла: это схватки. Схватки! Она рожает. На неделю раньше положенного срока.
– Позови Сейну, – простонала она.
Спустя полчаса Ливьен, раздетая догола, лежала на мягком ложе из сухого мха, застеленного шелковым спальником. Сейна колдовала в двух шагах от нее, укрепляя над костерком прихваченную Рамбаем из махаонского лагеря посудину, наполненную водой.
