Виктория округлила глаза:
– Ты что, Вить?! С ребенком через лес переться, по такой-то жаре? Думай, что говоришь, а! Тоже, предложение у него есть!
Светланка же стала прыгать на месте и уговаривать маму:
– Мама, мамочка, ну, пожалуйста, пожалуйста. Давай пойдем пешком! Я не устану, честное слово! Честное-пречестное! Ну, пожалуйста, маму-уль!
– Устанет – на плечи посажу, – сказал Виктор. – Да и в лесу в такую жару попрохладней будет. Проверено.
Он взял ее за руку.
– Ты пойми… – Но что-то в ее глазах остановило его, и он замолчал.
Светланка всё подпрыгивала. А Виктория действительно поняла: в этот раз последнее слово всё равно будет за хозяином семьи.
Тот же, будто уловив эту мысль, поцеловал ее в нос и улыбнулся:
– Просто выбора у нас все равно нет… – В голове Виктора на мгновение всплыло морковное лицо с маслянистыми глазами. И он невольно поежился. – Не домой же возвращаться!
И она сдалась.
* * *
Виктор купил билеты.
Выйдя из душной автостанции, он снова зашагал по раскаленному асфальту. Его внимание рассеивалось, от чего мысли становились короткими.
Вот от перевёрнутой урны с пустыми бутылками отошёл тощий пёс. Его обтянутый шкурой ксилофон из ребер приковывал взгляд. Точно так же, как и похожий на расплюснутую улитку вывалившийся язык.
Вот маленький цыганенок, шмыгающий по платформам с протянутой рукой. Сбитые коленки мальчика и грязный след на щеке отталкивали ожидающих.
Вот клюющие семечки голуби.
А вот кусок газеты, медленно ползущий по асфальту.
Наконец, ноги Виктора вывели его к киоску.
Через пару минут он отнес своим воду без газа. Сам же с «Жигулевским» в руке вернулся обратно к ларьку, перед которым стояло два столба со стойкой по кругу. Возле одного столба ютились мужики с пивом. Человека четыре. Они оживленно разговаривали, изредка смеялись.
Примостившись к стойке у соседнего столба, Виктор осмотрелся. Наконец, его взгляд сфокусировался на дороге, за которой темнела лесополоса. По верхушкам деревьев прокатывался солнечный мяч.
Так, смотря на возрождающиеся декорации прошлого и потягивая пиво, Виктор в это же прошлое и проваливался.
И первое, что появлялось из задворок его памяти, был лес. А затем деревня. И потом уже друзья.
Лес вокруг Чернухино он хорошо знал, еще с детства, и заблудиться там никак не мог.
Однажды они с Сергеем Лисом, Саней Мельником и Валеркой Десятиным обнаружили в лесу подземелье времен Великой Отечественной. Подземелье, скорее всего, выкопали местные партизаны – там лежали старые гильзы и проржавевшая каска, продырявленная в двух местах. И еще – чуть ли не десяток «лимонок»! Искушение взорвать гранаты было велико, но у них хватило ума не играть с огнем – не понаслышке знали, чем такое может закончиться. Бои во время войны здесь шли жестокие, всякого опасного железа в земле до сих пор хватало – и несчастья случались не только в соседних деревнях, но хоронить пришлось и одноклассника, Толика Гордеева, тоже нашедшего где-то гранату и решившего проверить ее боеспособность… Гранаты они зарыли там же, в пещере, а вот каску в своих играх использовали охотно.
Пещера стала их «секретным штабом». Здесь они вынашивали планы боевых действий с выдуманным противником, а иногда и обороняли свой штаб от нападений врага. Врагами считались вороны. Хоть они никогда и не нападали, но их в лесу было предостаточно.
Как-то раз Виктор сильно поранил палкой одного ворона. Ему стало так жаль птицу, что он принялся лечить ее: пробовал кормить, обогревал старыми тряпками. Однако ворон так ничего и не съел и, в конце концов, испустив из клюва желтую пену, умер. Смерть живого создания, случившаяся по вине Виктора, заставила его почувствовать угрызения совести. Со временем подавленность растворилась в новых приключениях, но теперь ни он, ни его друзья попасть палкой в живые мишени не старались. Они этих птиц просто пугали.
