Один из аппаратов лучом выстрелил в убегавшую помощницу и убил её. Другой приблизился к Тётке. Она начала махать руками и кричать, чтобы пилот не стрелял в неё, но вдруг поняла, что он не понимает по-цыгански, и стала кричать по-русски, как будто это могло её спасти. Аппарат завис и Тётка увидела ухмылку пилота, который собрался прикончить её. «Вот и мой судный день!» – промелькнуло в голове. В этот момент из дома выскочили Саша и сыновья. Они возмущались и с видом, как будто давно знают пилота, замахали руками, чтобы он убирался.
Цыганка увидела разочарованно-недовольное лицо пилота, и его разворачивающийся и улетающий прочь летательный аппарат.
– Господи, что за бред… – Тётка проснулась и села на край кровати, взявшись руками за голову. В квартире было тихо. Племянницы давно разошлись по домам. Бледный лунный свет падал через окно на её чёрные волосы и даже, как будто выхватил из темноты бледную прядь седых волос в её виске. – А-а, получается, сегодня у Саши годовщина… 13 лет… Мда…
– Ну и что? Опять на кладбище не пойдёте? – услышала она бодрый голос из-под кровати.
– А-а-а! – цыганка вскрикнула от неожиданности. Её кинуло в пот. Объяснения происходящему в голове не возникло, и это напугало ещё сильнее, – А-а-а! – протяжно проскрипела Тётка и запрыгнула на кровать с ногами.
Снизу по полу скользнула тень. Она приняла черты человека в шляпе на противоположной стене комнаты.
– Позвольте представиться: Камер-юнкер Афанасий Чеботарёв! – речь тени была быстрая и услужливая.
– Это ещё что за … ? – Тётка вытаращила глаза на стену, – Ты еще что за рупуч? Афанасий… Чеботарёв… – Даже в состоянии шока грустный сарказм, въевшийся в речь Тётки, не покидал её. Стараясь понять, что происходит, Тётка произнесла: – Я не вижу твоего лица! Ты как под моей кроватью оказался?
Каждое слово Афанасия Чеботарёва заставляло тень то терять свои очертания, а затем обретать их снова, то плавать из стороны в сторону, то вибрировать, как от пламени свечи.
– Как оказался, так и рассказался! – бодро произнесла каламбур тень и растворилась в полумраке комнаты.
Тётка спрыгнула с кровати и зажгла свет. Около часа она обшаривала все уголки квартиры. Никого не было. Но уснуть не удалось. Чувствуя себя сумасшедшей, она просидела до 8-и утра неподвижно со включенным светом. Когда на улице окончательно рассвело, её всё-таки покорил сон.
17
Дом, обычно наполненный суетой и разговорами, свойственными большим семьям, опустел. Тамара осталась одна.
Ваня с братьями отправились в общественную баню. Они любили иногда ходить туда, не смотря на то, что во дворе была своя. Общественная баня – совсем другое дело, там можно не только попариться, но и пообщаться с другими цыганами, а общение дорого стоит. Света с Сашей ещё не вернулись из магазина.
Тамара не любила сидеть без дела, даже когда могла себе это позволить. Занятие чем-то делало её жизнь более полноценной. Тем более нельзя было упустить возможность заняться чем-то без острого взора свекрови. Сегодня она тоже воспользовалась такой возможностью: убралась в доме и теперь готовила ужин.
Благодаря хрупкому телосложению и небольшому росту, её живот стал заметен рано, а теперь, за пару месяцев до родов, он казался огромным, поэтому жалели и оберегали Тамару немного больше, чем других в её положении. Кто бы ей дал похозяйничать сегодня? Мать ходила бы по пятам, отец со своими нравоучениями, мол, дочка, нужно беречь себя!.. Да и Ваня устроил бы крики на весь дом. Как хорошо иногда побыть дома одной!
