– Ну, ребята, – тормошу я мексиканцев, – у вас уже большой опыт. – Что вы думаете? Как дружить с китайцами? Возможно ли это вообще? – Диана пишет магистерский диплом о международных отношениях. Влади уже закончил учёбу. Они здесь пять лет.
– Трудно. – Диана начинает с мексикано-китайских отношений. Моя воображаемая камера отъезжает подальше, озирая социально-экономический ландшафт. – Мексиканцы не доверяют китайским партнерам. Они оказываются слишком осторожны там, где нужна смелость, и простодушны в ситуациях стандартных. Нас постоянно отбрасывает назад, – Диана качает своей гривой тяжеленных черных волос. – Ну а если лично о нас… Мы приобрели тут трёх подруг. Первая была нашей учительницей – и предложила учить нас дополнительно. Знаешь – это было совсем не дёшево, но мы согласились. И после того, как мы полгода платили ей – после этого, okay, она стала нашей подругой. Ну да, подругой, уже совсем. Вторая сблизилась с нами, потому что находилась в трудном положении – развелась с мужем. Разводы здесь не приветствуются, и она стала настоящим изгоем: без крыши над головой, без семьи, без денег. Ну а третья… Эй, Влади, налей-ка ты нам уже…
Я же в ответ жалуюсь им на Чжоу Цзе, мою тридцатидвухлетнюю учительницу китайского. Ещё один экзотический фрукт из провинции Чжецзян. И ещё одна пародия на подругу. Ох, как здорово она мне в первое время помогала. Я советовалась с ней по любому поводу. Мы вместе обедали. А однажды она пришла ко мне помочь купить билеты на самолет и заказать гостиницу. И потом выставила счёт. Нет, он не превышал цены уроков – он ей вполне соответствовал. И урок тот действительно был что надо. Я тогда бросила на какое-то время с ней заниматься, с Чжоу Цзе. Брезговала.
Мексиканцы в ответ на мои истории и бровью не ведут. Что на мандарины, что на эту. – Возможно, – хмыкают они, – она и вправду считает себя твоей подругой. Но у них так причудливо разложены в голове все эти категории деловых услуг, обмена ими, приемлемых и неприемлемых подарков, дружеских и сверх-затрат, что нам этого не понять. Но с какого-то момента ты почувствуешь, что ты залезла на эту гору – и начнешь получать дивиденды.
Так мы сидим. Мексиканцы кормят меня настоящим шоколадом, суховатым, чуть даже похрустывающим, нам незнакомым, прямо космическим, смягчают английские фразы своей обволакивающей фонетикой, восклицают по-испански, сверкают глазами. Мы запиваем шоколад вином, а вино закусываем шоколадом, мы выбираем из моего ящика с мандаринами счастье, еще не успевшее подгнить, мы читаем стихи по-испански и русски, и в какой-то момент замечаем, что уже светло, оглушительно свиристят птицы, кашляет в будке охранник. Я их провожаю. Немного осоловелые, мы ждем, когда выйдет шифу в своих подштанниках и откроет ворота.
…Ранее утро, рассвело ещё не очень. Ты сидишь у меня на кухне, мы одеты в одинаковые длинные холщовые рубахи и едим какие-то незнакомые зеленые вяжущие ягоды. В окно моей кухни видно улицу Xixi, и на улице ещё закрыты пыльные рольставни магазинчиков и кафе, и их хозяева ещё не повылезали стирать и чистить зубы – прямо тут, на дороге, и готовить что-то в кипящем вонючем масле, и играть в карты, и препираться, и ещё не ездят ни мусорщики на своих велосипедах с прицепами, ни горожане на мопедах, ещё даже горят фонари… Из двух вагончиков, брошенных посреди улицы будто случайно, ещё не высыпались как горох маленькие рабочие с папиросками и не полезли на леса – ремонтировать фасады к Саммиту Большой восьмерки… Ты говоришь о чём-то и вдруг обрываешься на полуслове – я поворачиваю голову и вижу, что твоё лицо в полумраке кухни стало совершенно белым. И ты киваешь на окно и что-то шепчешь помертвевшими губами… И опрокидывается миска с ягодами… Я оборачиваюсь к окну – на нашем большом дереве сидит и раскачивается ОНА.
