Коридор выводит меня в огромный атриум – многоуровневое пространство с стеклянными мостами над искусственным водоемом. Здесь растут настоящие деревья, журчит вода, поют птицы. Оазис жизни внутри стерильной базы.
Я перебегаю по одному из мостов, останавливаясь на середине, чтобы перевести дыхание. Внизу, в воде, отражается моё лицо, но… не совсем моё.
В отражении я вижу себя без шрама, в белом лабораторном халате. Этот другой я смотрит с таким же недоумением, как и я сам. Он поднимает руку – я тоже. Но его движения слегка отстают. Или опережают? Словно мы находимся в разных временных потоках.
– Кто ты? – шепчу я отражению.
– Кто мы? – беззвучно отвечают его губы.
Внезапно отражение искажается рябью – по атриуму растекается жар. Я чувствую его кожей, прежде чем вижу источник. На противоположном конце моста стоит человек. Его фигура выделяется среди стерильной чистоты базы – покрытая шрамами кожа, плотная тактическая экипировка с модификациями, которых я не видел у других Охотников. Светящиеся эфирные татуировки пульсируют вдоль его рук.
TM-7 реагирует мгновенно и… эмоционально:
[ИМПЛ/TM-7]: [статус: конфликт]
[ИМПЛ/TM-7]: [старый друг ⏀ настоящая угроза]
[ИМПЛ/TM-7]: [мы были…] ⏀ [он стал…]
И внезапно ещё одно воспоминание накрывает меня волной:
[ВСПЫШКА ПАМЯТИ]: Ночь. Крыша какого-то здания. Мы со Скарном, молодые, без шрамов, сидим на парапете. Бутылка чего-то крепкого между нами. Звёздное небо над головой. "За науку! За нас! За самую безумную команду проекта!" – смеётся Скарн, хлопая меня по плечу. Искренность в его глазах, тепло в голосе. "Что бы ни случилось завтра, Северов, я рад, что мы делаем это вместе."
Я моргаю, и видение исчезает. Передо мной снова стоит Скарн – покрытый шрамами, с пустыми глазами, полными ненависти. Что с нами произошло?
– Северов, – произносит незнакомец. Его голос хриплый, с металлическими нотками. – Наконец-то.
– Кто ты? – спрашиваю я, хотя часть меня уже знает ответ.
– Скарн. "Сжигатель", как меня теперь называют, – он делает шаг вперёд, и вокруг его рук начинает формироваться эфирное пламя – не обычный огонь, а что-то более фундаментальное, словно горит сама ткань реальности. – Но ты знал меня… раньше. До всего этого.
И вспышка памяти накрывает меня:
[ВСПЫШКА ПАМЯТИ]: Полумрак лаборатории. Скарн, ещё без шрамов, серьёзен: "Если мы сделаем это, дороги назад не будет." Алекс молчит. Потом кивает. На экране между ними – схема чего-то похожего на TM-7, но с пометкой "TX-Δ".
– Я тебя не помню, – говорю я, но это ложь. Какая-то часть меня помнит. Точнее, TM-7 помнит.
– Зато я помню тебя, – Скарн делает ещё шаг. Пламя становится интенсивнее. – Помню всё, что ты сделал. Что мы все сделали. И особенно то, что ты сделал после.
Его взгляд падает на медальон на моей груди, и в его глазах мелькает что-то почти человеческое – боль? гнев? тоска? – прежде чем они снова становятся холодными.
– Ты сохранил его? После всего, что произошло? Северов, в прошлый раз ты обрёк нас всех на ад ради неё, – голос Скарна вибрирует от еле сдерживаемой ярости и боли. – Я потерял всё. Всех. Хочешь повторить это снова? Ты и тогда говорил, что поступаешь правильно.
"Неё". Ева. Он говорит о Еве.
– Что случилось на базе "Омега"? – спрашиваю я. – Что мы сделали?
– Ты. Не. Помнишь? – в голосе Скарна звучит неверие, почти смех. – Тогда ты ещё опаснее, чем я думал.
Эфирное пламя вокруг его рук взметается выше, принимая почти разумную форму. Он не атакует, просто демонстрирует силу.
