Да, шеф! - страница 17

Сгорая от стыда, Фрейя выходит прочь. Лучше бы ее облапал Димитрий. И в куда более эротичной обстановке.

Фрейе не спится. И дело не в чужой стране, чужой кровати или волнении от предстоящего первого испытания. Нечто иное гложет сознание, и на сей раз это не песчанка. Или все-таки она? Это ветер снаружи шумит, или скребутся коготки?

Она врубает свет и оглядывает комнату, но все тихо-мирно. Фрейя задерживает дыхание, пока не начинает стучать в ушах, но никакого скрежета даже в самых отдаленных уголках. Она осторожно свешивается с края кровати, осматривает пол. Тоже чисто. Фух. Светящиеся цифры на экране телефона говорят, что уже полночь, но из-за разницы во времени так не кажется.

>Хади

>Стой, стой. В смысле его брат «случайно» сунул руку тебе в топ? Это уже не красотами полюбоваться!

>Фрейя

>Да он просто песчанку доставал.

>Хади

>Это что, жаргон такой? Ты в курсе, что можешь заявить на него за домогательства?

>Фрейя

>А если скажу, что мне понравилось, будет слишком не по-феминистски?

Вот в чем загвоздка. Не в мыши, крысе или песчанке. Или вообще в животном, если на то пошло. Не в конкурсе или главном призе. Из головы не шел момент, когда Ксантос посмотрел на Фрейю своими пронзительными зелеными глазами и сунул руку ей под одежду. Загрубевшая кожа царапала грудь. Рука человека, привыкшего к тяжелой работе. Какая глупость продолжать думать о Ксантосе, когда изначально запала на его брата. Вот к чему приводит дефицит мужского внимания, от которого Фрейя страдала последний год. Недостаток секса – штука коварная, если не поостеречься, то можно дойти и до фантазий о том беззубом старике с ослами. Ладно, без ослов, но все же…

Как же сложно женщине в современном мире. Совершенно неприемлемо зависеть от мужчины в финансовом, эмоциональном и бытовом плане, но есть вещи, где самой не обойтись. Фрейя разглядывает кабачки, основной ингредиент тажина [5] Талии. Неужели потребность в сексе делает женщину менее умной, независимой или значимой? Можно ли сходить с ума от желания и оставаться достойным, надежным и умным человеком? Компрометирует ли сексуальная тяга феминизм? Черт возьми, почему она думает об этом посреди ночи?

Температура резко упала. Накинув джемпер на плечи, Фрейя подходит к окну и смотрит на луну, ее мысли обращены к матери, которая, вероятно, сейчас ложится спать, а надзиратель выключает свет в общих коридорах, давая сигнал к отбою. До этого мать читала книгу или смотрела телевизор – сейчас каждая комната в доме престарелых Стоксбридж оснащена двадцатичетырехдюймовым плазменным экраном. А еще она снова ободрала себе все ногти. Мама упорно стачивала их каждый день последние лет двадцать, и сегодняшний не станет исключением – бедняга будет пилить чуть ли не до мяса, пока пальцы не покраснеют и не начнут кровоточить. Фрейя прикусывает щеку изнутри, чувство вины сжимает желудок. Следовало заскочить к маме перед отъездом, пусть даже всего на час. Удобно винить общественный транспорт и сетовать на то, каким ужасным получился последний визит, но в глубине души Фрейя знает, что должна была себя пересилить.

Шрам на ладони белеет в лунном свете. Слово вышитая швеей река, он таит в себе суровую и завораживающую красоту. Фрейя подносит его к губам, проводит неровным краем о рот и снова прощает мать. Все в порядке, говорит она себе, шрам болит, только когда очень холодно, и пусть на сердце остался куда более ощутимый рубец, то был единичный случай. Мама не собиралась нападать. Конечно нет. Всему виной болезнь. Галлюцинации. Наваждение. Спутанное сознание. Кто знает, кем или чем мать посчитала Фрейю в тот момент – оборотнем, насильником, вампиром, инопланетянином, который пришел ее похитить? Одно можно сказать наверняка: больная явно не понимала, что перед ней собственная дочь.