По голубому полотну медленно плыли перистые облака – лёгкие, свободные странники, несомые напором всевластного ветра. Бесцельно летящие и не способные сопротивляться его силе, они всегда оставались ведомы и тем походили на кудряво-пушистых овец, повинующихся лишь воле пастуха. Он же без устали гнал их вперёд.
Я любил ту короткую возможность замедлить время, перестать спешить, прекращая то постоянное движение в будущее, которого нет. Будущее, что всегда оставалось лишь несбыточным миражом чертогов собственного разума. Небо же никогда не отказывало в возможности перенести меня в настоящий момент, выдернуть из бесконечного мира грёз, а закрепив внимание на здесь и сейчас, рождало в душе чувство потока, словно медленно растворяя в объятьях бесконечности. Время стиралось.
Но из глубин собственного ума по привычному обычаю пробился голос, нарушивший с таким трудом ухваченную гармонию. Он никогда не забывал напомнить о себе и непременно спешил донести мысль, про которую не хотелось вспоминать. Так и сейчас, явив себя, он сообщал мне, зачем же я здесь, подмечая, что сейчас не время наслаждаться всей красотой мира. Путь далёк, а выполнить взятые на себя обязанности необходимо.
В последний раз бросив взгляд на небесный пейзаж, я закрыл глаза, полный желания запечатлеть в недрах памяти каждую деталь открытого мне великолепия. Вырисовывая его, словно картину. Благо, воображение никогда не отказывало ни в красках, ни в яркости цветов, ни в разнообразности палитр.
Наконец, дело было сделано. Внимание вернулось на землю с внезапностью павшей кометы, что в миг обрушивается на земную твердь. Взору снова предстала необъятная вязкая топь, своими зелёными красками захватившая весь горизонт. На её заболоченном и заросшем пространстве то тут, то там выглядывали островки леса, расставленные словно маяки в этой совершенно не морской глади.
Двигался я не спеша, с вниманием зоркого охотника осматривая каждый уголок окружающего пространства. И чем глубже в обширные края болота ступала моя нога, тем всё больше и больше встречалось спасительных мест, не залитых водой, покрытых тёмно-зелёным мхом, одетым на них словно меховая шапка. Но никаких намёков на цель…
Уже какой день я бродил по топи в поисках такого растения как Росянка. Путь был неблизкий. Он постоянно требовал вставать как можно раньше, чтобы успеть вернуться к заходу солнца, отчего непременно утомлял. Особенно если приходилось ходить не первые сутки. Но был бы результат… На фоне таких, не достигавших своих задач, переходов радовало лишь одно: повсюду росла брусника, хоть как-то разбавлявшая отсутствие всего остального.
Тогда всё шло ровно к тому же, к отсутствию результата. В итоге, устав от поисково-Росяночных ковыляний, я принялся искать место, чтобы отдохнуть. И оно незамедлительно нашлось. Неподалёку лежал обширный и совершенно лысый ствол дерева, неизвестно где потерявший свою верхушку и ветви. Не раздумывая, я направился к нему. Звонким эхом раздавались чавкающие, урчаще-бурлящие звуки, стоило сапогам погрузиться в топкие лапы вод, моментально поглощавших их.
Как сейчас помню. Каких только стараний не прилагалось, чтобы придать беззвучность шагам, но предательское бульканье у ног громогласно напоминало о себе. Казалось, теперь всё живое ведает о моём присутствии. И как в таком случае не согласиться с критикой Корвуса, нередко упрекавшего меня: «Движения твои столь слышны, что прознает человек, не говоря о звере».
