Да забудут имя моё - страница 6

Наконец, твёрдо поставленный на ноги, я получил возможность увереннее рассмотреть скрытую фигуру своего спасителя, неспешно копавшегося в еле заметной выемке изношенной мантии, такой же чёрной, как и всё остальное. Стражник находился уже подле него, переминаясь с ноги на ногу в полном ожидании. Он с пристальным внимание наблюдал за рукой, поглощённой подолом этой тёмной ткани в поисках обещанных монет, не решаясь даже малость приподнять взгляд, дабы заглянуть в сокрытое капюшоном лицо незнакомца, бывшего немного выше него.

Мой спаситель совершенно не спешил. Он делал всё нарочито медленно, будто смакуя каждое движение и по всей видимости совершенно не испытывая каких-либо зазрений совести к ожидавшему его. Стражник же былое самообладание потерял от слова совсем. Он стал дёрганным. И настолько активно топтался на месте, что складывалось впечатление, будто бы всё то время ему приходилось стоять на раскалённых углях.

Наконец, из мантии вынырнула заветная, крепко сжимавшая монеты рука. Худая и бледная. И тут же сбросив их в жадно раскрытые навстречу ладони, незамедлительно нырнула обратно, словно стараясь поскорее скрыть свою мертвецкого цвета кожу, подобно маске натянутую на кости и сухожилия. На миг мне показалось, что солдат вздрогнул, увидев её.

В это же время, второй стражник совершал огромное усилие воли. Борясь со своими предательски дрожавшими руками, он старательно распутывал узлы, связавшие мои запястья, но делал это так долго, словно не он сам, а кто-то иной, связывал их всего лишь минуты назад. Когда ему это всё же удалось, он незамедлительно сунул мне в руки отобранную суму с заветным хлебом и отошёл.

Вид стражника представлял странное зрелище. Если бы мне не довелось видеть его в полном здравии ещё совсем недавно, то я решил бы, что у него лихорадка. Весь лоб покрывался каплями пота, а тело трясло так, что никак не покидало ощущение – ещё чуть-чуть, и он рухнет без сознания.

Его получивший монеты напарник не особо отличался состоянием. С бешенной скоростью вернувшись к закончившему развязывания товарищу, он схватил того за ножны и потащил как можно быстрее прочь, не сказав никому из нас ни слова.

Не прошло и минуты, как они ретировались, оставив незнакомца и меня одних на площадке. Мой спаситель проводил их взглядом и, стоя ко мне в пол-оборота, равнодушно усмехнулся:

– А скажут: не поймали, – его слова прозвучали скорее для самого себя.

Наступило полное молчание, прерываемое лишь лёгким завыванием ветра. В то время меня охватили смешанные чувства. С одно стороны, я был преисполнен неимоверной благодарностью к своему спасителю, с другой, вся представшая за последние минуты картина вызывала опасения – в чьи же руки я попал? Кому теперь обязан и чего следует ожидать? Слабо верилось в абсолютную бескорыстность.

Наконец, во мне нашлись силы прервать тягостное молчание:

– Искренне благодарю за спасение, – проговорил я, не придумав ничего более дельного, но поскольку ответа не последовало, продолжил, – получается, теперь ваш должник. Могу ли хоть как-то вернуть долг за спасение?

Снова наступила тишина, а слова, казалось, ушли в пустоту, не запечатлев в реальности и следа о себе. Незнакомец молчал. Даже не пошевелился, оставшись немым ко всему вокруг.

Покачиваясь из стороны в сторону, я решил, что следует повторить попытку и было открыл рот, чтобы снова озвучить свой вопрос, как вдруг незнакомец, подобно древнему тяжёлому механизму, пришёл в движение, разворачиваясь ко мне. Он делал это медленно. Но, наконец, оказался полностью повёрнутым ко мне. Теперь я хоть немного смог разглядеть его скрытое капюшоном лицо, мой взгляд пересёкся со взглядом бледно-зелёных глаз, глубоко посаженных в глазницы на фоне лица-маски.