С тех пор Профессор оказался предоставлен самому себе. Чистый воздух свободы основательно вошел в его сердце. Все свои средства и сбережения теперь он тратил на закупку инструментов, приспособлений и станков. Он шатался по всем выставкам строительной техники, а в магазине «Инструменты для дома» его начали бояться продавцы. Потому что задавал такие вопросы и вникал в такие детали, от которых сами разработчики чувствовали себя дураками. После короткой дискуссии, они начинали пускать из носа пузыри и чертить на песке большим пальцем ноги неприличные фигуры.
Но не всегда количество переходит в качество. В данном случае почему-то все произошло наоборот. И если без инструментов могла получиться просто дрянь, то с помощью хитрых приспособлений выходило чистое извращение. Вот и сейчас они застали Профессора перед очередным сооружением.
Михалыч и Дачная амнистия остановились, словно столкнувшись с препятствием.
– Это что? – Испуганно спросил Михалыч.
Профессор отошел от своего архитектурного сооружения, как отходит художник, созерцающий картину.
– Баня! – Веско сказал он.
Возникла некоторая пауза.
– Баня?
Профессор посмотрел на них, как на придурков.
– Да, баня.
– И в ней, типа того, мыться можно? – С сомнением спросил Дачная амнистия.
– И даже париться! – Нежно ответил Профессор.
Установилась напряженная тишина.
– А что, не нравиться? – Вдруг с вызовом спросил Профессор. Его ноздри стали раздуваться, как у быка во время корриды.
Созерцатели закивали головами со скоростью челнока швейной машинки. Как возразишь человеку, у которого в руке стамеска? Да и бензопила рядом лежит!
Профессор был человеком мирным. До той поры, пока ему не перечили.
– Мы чего пришли, – телеграфным стилем выдал информацию Дачная амнистия. – Председатель землю продал. Ничейную. Инопланетянам. А с нами не поделился. А мы члены правления. Хотя обещал. Беспредел, понимаешь!
– Непорядок, – опять переключившись на свои мысли, задушевно согласился Профессор. – Надо разбираться. Мне как раз деревообрабатывающий станок обещали подвезти.
Он мечтательно закатил глаза.
– Три фазы, 380 вольт, изменяющийся угол подачи досок, сменные диски… О-о!.. Приспособление для вырезания пазов… Три скорости вращения… О-о-о!..
Постепенно его глаза начали туманиться, как у маньяка.
Поняв, что его надо останавливать, Дачная амнистия подергал Профессора за рукав, выводя из состояния каталепсии.
– Потом доскажешь! Сначала деньги надо добыть.
Профессор уже поднес руку ко лбу, но Михалыч его одернул.
– Время не ждет. Мне еще картошку окучивать надо!
И они дружно двинулись к участку председателя.
Застали они его за увлекательным занятием: пересчитыванием чего-то в ящике стола.
Увидев входящих, он резко захлопнул ящик, и расплылся в невинной улыбке херувима.
– А чего это вы в такую рань? А?
Члены правления молча смотрели на него, обдумывая, с чего начать.
– А чего это вы? – Улыбка председателя стала еще чище и лучезарнее.
Профессор по привычке приложил руку ко лбу.
Дачная амнистия засопел, подбирая слова для выражения возмущения. Михалыч подтянул трико.
– Я смотрю, в такую рань, такую рань, – улыбка председателя стала еще шире, заполнила все лицо и уползла куда-то к шее, нарушая законы физиологии.
Профессор, наконец, нашел нужную мысль и интеллигентно сказал:
– Так ты это, сморчок хренов, общественные деньги решил заныкать?
– Какие деньги! – Всплеснул руками председатель. – О чем вы?
