— Ты чего?
— Да так, —
отмахнулась я, не желая думать о дурном, а то вдруг сбудется, и перевела
разговор на другую, важную для меня тему, — Харитон, ты со многими ведьмами был
знаком?
— Ну, знал
разных, — неопределенно пожал плечами домовой, что-то растирая деревянной
ложкой в миске.
— Не видел,
где они обычно схрон свой прятали?
— Тут
по-разному: одна дурная под половицей в сенях прятала, вторая в гнезде
укрывала. Еще одна, помнится мне, под коньком на крыше схрон сделала. В погребе
видал однажды. Ой! Одна старая с ума спятила и на пса своего нацепила, а тот
убег, — звонко хлопая себя по коленям, расхохотался домовой, аж стекла в
оконных рамах задребезжали.
— Думаешь,
моя бабуля в погребе спрятала? Раз там капкан зачарованный был?
— Нет, —
уверенно заявил Харитон, в один миг став серьезным, — все же большинство ведьм
в невидимые ото всех места хоронили да слова говорили, взгляд отводящие.
—
В общем, шансы на удачное разрешение моей ситуации равны нулю, —
подытожила, устало поднимаясь со стула, и с укором взглянув на домового,
произнесла, — ладно, как говорится, утро вечера мудренее. А благодаря кому-то у
меня вообще ночь бессонная была, так что моя голова совсем не работает, оттого
идеи стоящие не приходят.
— Не стонал
я, — тут же заявил Харитон, сердито насупив брови, — кто ж знал, что ты
неученая.
— Угу, — не
стала спорить, ведь как ни крути, домовой прав, и широко зевнув,
пошаркала к двери, на ходу пробормотав, — я только на кухне и в одной комнате
успела чуть убраться, могу несколько одеял дать, пыль из них вчера выбила.
— Не
тревожься, устроюсь, — успокоил меня домовой, чем-то глухо брякнув у плиты.
Отвечать ему не стала, сил ни физических, ни моральных уже не было. Сейчас
я могла думать лишь о том, как бы мне благополучно подняться на второй этаж и
не перепутать комнаты.
Но на этот
раз везение от меня не отвернулось и не показало во всей красе свой пушистый
хвост. Так что я без потерь добралась до спальни и даже успешно достигла
кровати, но уже там рухнула словно подкошенная и тут же отключилась.
В город я не
пошла — струсила. А Харитону сказала, что корреспонденцию надо срочно изучить,
вдруг там чего нужное узнаю. Домовой если и понял мою хитрость, то виду не
подал и закопался в кладовой. Время от времени оттуда раздавались приглушенные
вскрики и ругань, а час назад в чуть приоткрытую дверь выскочили две огромные
крысы. Не знаю, как я дубу не дала, когда две длиннохвостые под моим табуретом
пронеслись, но крик был страшный. И нет, так-то я крыс не боюсь, просто все
неожиданно случилось, вот и перепугалась.
В общем, до
мешков с письмами я добралась только ближе к обеду. Расшатанные нервы надо было
как-то восстановить, а трудотерапия — она всегда была действенной. Только отмыв
соседнюю с моей комнату, я смогла без опасений вернуться в кухню, к мешкам. И
вот уже на протяжении трех часов, выстраивая на столе из конвертов башенки и
пирамиды, я занималась наискучнейшим и, судя по всему, бесполезным занятием.
— И чего там
пишут? — добродушно проворчал Харитон и, думая, что делает это незаметно,
спихивал на край стола разложенные по стопочкам конверты.
— А ничего
интересного, — тоскливо пробормотала, откладывая в правую стопку очередное письмо
от какой-то Лоры, — эта, похоже, каждый день шлет, их больше всего пока.
Если сложить в хронологическом порядке, то я буду знать о каждом дне жизни всех
обитателей деревни Топки лет так за тридцать минимум.
