Этот прошитый солнцем бескрайний воздух – тоже – Благо. Кажется, хватит его вдохнуть, и станешь счастливым.
.
Храм, куда мы приехали, был моим первым индийским храмом. Тогда было холоднее.
Сейчас я разуваюсь при входе естественно и привычно, а мама очень возмущается. Её пугает степень чистоты – точнее, античистоты – пола. Она идёт на цыпочках, а ребята над ней подтрунивают. Меня не пугает грязь. Тут, под моими босыми ногами, уже огромное количество чужих босоногих следов.
Мы идём по узкому коридору, огороженному сетками. На внутреннем дворе можно немного постоять, посмотреть на храмовую крышу – резной бутон тянется вверх. Она расписана всеми цветами, всего более – красным. Под крышей фриз со скульптурами, мифические сцены. Стройные молодые боги по размеру почти как люди. Это даёт жутковатое ощущение присутствия, будто под крышей стоят застывшие актёры, которые вот-вот отомрут и продолжат танцевать.
Внутри храма много веков дремлет огромное дерево. Кажется, баньян. У него целый лес корней, от тоненьких до таких, которые в обхвате шире живота самого широкого из наших мотоциклистов. Люди привязывают на корни ниточки. Свои сокровенные желания оставляют. Сейчас этого нельзя, всё загорожено плёнкой. Но я всё равно чувствую добрую мощь ствола и корней, чувствую, как много людей прошло мимо него, доверило ему свои чаяния – и мне этого довольно, чтобы стало светло. Я улыбаюсь дереву, как доброму знакомому.
Индийцы поливают дерево розовой водой, которая тут повсюду продаётся. В пластиковых убогих стаканчиках. В углу стоят мусорные контейнеры, и на наших глазах мужичок переворачивает их; с пустотелым грохотом пластиковая шелуха рассыпается по полу, а деревянная метла заталкивает её через дырку в канаву. Лучше не задумываться, уберут её из этой канавы или нет.
Мы обшариваем верхние части храма, где монах что-то жжёт у алтаря и предлагает намазать пришедших пеплом. Проходим мимо стола, на котором оставляют куриться пахучие деревяхи. И вот мы уже у выхода. Все хотят возвращаться. Мы с отцом застываем, глядя на крышу, и оба мысленно улыбаемся спрятанному под ней дереву. Мы рады, что снова встретились с ним. Папа говорит: «Я здесь всегда только об одном прошу – позволь мне снова сюда приехать».
Позволь мне снова сюда приехать. И всё тебе показать.
.
Как одет мотоциклист:
Раз – крепкие ботинки, желательно непромокаемые – но обязательно дышащие
Два – плотные штаны
Три – защитные наколенники
Четыре – куртка с защитой
Пять – перчатки
Шесть – шлем
Семь – по необходимости – дождевик и пакеты, примотанные скотчем к ноге – вместо бахил
Восемь – несколько слоёв одежды подо всем этим – в зависимости от температуры. Количество слоёв варьируется от одного до бесконечности.
Всё это весит примерно как бренность мирового бытия.
.
Ещё немного о бренности бытия:
Я – аллергик. Могу задохнуься от кусочка ореха в еде. Для меня опасно даже, если еду накладывают ложкой, на которой остались следы, или на плохо вымытую тарелку.
В Индии всё готовится с огромным количеством специй, и что там намешано – леший его знает. Одно скажу: от местного карри меня всегда высыпает.
Готовят в огромных общих кастрюлях, и никто не знает, насколько часто их моют.
Я не ем мясо и рыбу, поэтому привезённой с собой тушёнкой перебиваться не могу.
У меня брекеты, поэтому без ножа я не могу есть ничего твёрдого, и сразу после еды нудно почтистить зубы.
