Далайя - страница 22

Греки атаковали внезапно, тихо подойдя к триере с боков. Не ожидавшие нападения пираты, расслабленные до состояния полной безответственности, были быстро уничтожены при абордаже, практически не оказав никакого сопротивления. Лишь старый Феогнид исполнил свой долг до конца – бросился на защиту своего подопечного, сразив двоих воинов, и рухнул у ног Саула, пронзённый в грудь его острым мечом.

Вожак пиратов был пленён.

Из находящихся невдалеке трёх унирем одна стремительно удалялась на запад. Но это были её последние мгновения. Быстрая триера настигла её, с ходу протаранила ей корпус и отправила на морское дно. Несколько пиратов беззащитно бултыхались на поверхности воды.

Всего за одну ночь, казалось бы, изначальная благосклонность судьбы к морским разбойникам обернулась для них погибелью, в который раз продемонстрировав её непостоянство относительно заблудших людских душ.

Потеряв в походе две триеры, командующего флотом и более двадцати воинов, уничтожив две из четырёх пиратских унирем со всеми их людьми, потопив три униремы персидско-египетского флота, захватив в плен его командующего да к тому же завладев двумя их униремами, три боевых корабля Поликрата возвращались к родным берегам.

Войдя в гавань, все были немало удивлены, увидев стоящие там среди других военных судов две триеры из своего флота, считавшиеся ими пропавшими в море.

На третий день после возвращения из похода в дом Бронта прибыл сам военачальник Саул, торжественно сообщивший о похвале Поликрата и передавший ему и Форкису денежное вознаграждение. Ещё через день он вновь посетил этот дом, сопроводив Гамилькара и Рупилия, отданных правителем в полное распоряжение Бронта, их нового хозяина. Благосклонности властителя не было предела.

Отныне в небольшом доме, расположенном на самой окраине Самоса, стали проживать четверо мужчин, сведённых волею судьбы из разных земель под одну крышу.

Если для многих война становится разлучницей, то для этих людей, вопреки всем её суровым правилам, она впервые свершила исключение, зародив меж ними мужскую дружбу.

Форкис, кого в детстве покинули трое старших родных братьев, через много лет, минувших с той поры, в первом же своём морском походе обрёл стольких же братьев, но иных, не по крови, а по духу.

Прошла зима. Полученные в боях раны давно зажили.

Дружную четвёрку часто видели и в гавани, и в ружейных мастерских, и на рынке, и у строящегося огромного храма богини Геры.

В соседней персидской державе вступил во власть новый царь, Дарий I, развивший бурную деятельность, в том числе и в области торговли.

В один из дней Бронт был срочно приглашён в дом Саула. Вернувшись, он сообщил о предстоящем походе с самим правителем Поликратом в город Эфес, находящийся в подданстве персидской державы, на восточном побережье Эгейского моря. Оттуда, как он пояснил, они должны подняться вверх по реке Каистр и, уже в срединном её течении сойдя на берег, прибыть в город Сарды на встречу с персидским сатрапом Лидии Оройтом для ведения переговоров, связанных с торговлей.

По настоянию Бронта и по прошению Саула все – Рупилий, Гамилькар и Форкис – вошли в отряд сопровождения Поликрата.

В поход направлялись три корабля: одна унирема и две триеры. Но более лёгкий первый корабль дальше Эфеса вверх по небольшой реке должен был идти один.

Тем временем на берегу далёкого пиратского острова Эфира старый Батикл, целыми днями сидя у самой воды, вглядывался подслеповатыми глазами в морскую даль в надежде увидеть корабли сына и внука, не обращая внимания на истечение всех отведённых для их возврата сроков. Он приходил на своё излюбленное место с раннего утра и возвращался оттуда почти с закатом. Отменный аппетит и крепкий сон уже давно покинули его. Так продолжалось до самой весны, пока однажды в один из вечеров он по какой-то причине не вернулся домой. Его престарелая жена, почувствовав неладное, что есть сил бросилась к нему. Ещё издали она увидела его, сидящего на небольшой возвышенности в розовых закатных лучах. Подойдя ближе, с трудом отдышавшись, она тронула его за плечо. Вопреки её ожиданию, он не повернул к ней головы. Обойдя его спереди, она присела перед ним и к своему ужасу вдруг поняла, что он мёртв. По его щекам катились мелкие, искрящиеся на свету капли. Было трудно понять, чем они были на самом деле: то ли последними горькими слезами старца, то ли прощальными брызгами так любимого им моря.