.11
По самым скромным оценкам совокупных потерь, каждый час на поле боя погибало или получало ранения около 6000 человек, французская армия потеряла около 25% своего состава, русская – около 30%. Со стороны французов было сделано 60 тысяч пушечных выстрелов, с русской стороны – 50 тысяч. Наполеон назвал битву под Бородином своим самым великим сражением, хотя его результаты более чем скромны для привыкшего к победам великого полководца.
В самом грандиозном сражении за всю историю Московской кампании Наполеон почти не участвовал. Накануне император плохо спал: простудился, его лихорадило, мучил насморк и кашель. Шевардинский редут, где он провел весь день, находился в тылу французской армии. Поле сражения отсюда почти не просматривалось. Его словно охватил летаргический сон. Наполеон то садился на складной походный стул, то нервно ходил взад и вперед по площадке редута. «С телом моим я всегда делал все, что хотел», – часто говаривал император.12 Но теперь ничего не мог сделать. Мир хотел победить и не победил насморка. Понурив голову сидел, кашлял, чихал и сморкался. Одутловато-белое, бабье лицо его напоминало старую гувернантку.13
Маршалы Наполеона негодуют:
«Я его не узнаю!» – вздыхает Мюрат с грустью.14
«Что он там делает в тылу? – кричит в бешенстве маршал Ней – Если он хочет быть не генералом, а императором, пусть возвращается в Тюильрийский дворец, – мы будем воевать за него!».15
Когда, наконец, император вводит в бой Гвардию, было уже поздно: русские отступили в полном порядке.
Последней вспышкою сражения стал бой в Семеновском, который французы заняли около девяти часов вечера, но были выбиты штыковой атакой лейб-гвардии Финляндского полка.16
В ходе 12-часового сражения французской армии удалось захватить позиции русской армии в центре и на левом крыле, но после прекращения боевых действий французская армия отошла на исходные позиции.
По воспоминаниям участника Бородинской битвы французского генерала Пеле, Наполеон часто повторял фразу: «Бородинское сражение было самое прекрасное и самое грозное, французы показали себя достойными победы, a русские заслужили быть непобедимыми».17
В солнечное утро 13 сентября Наполеон выехал со свитой на Поклонную гору и не мог сдержать своего восхищения: его, как и свиту, поразила красота зрелища. Колоссальный, блиставший на солнце город, простиравшийся перед ним, был для него местом, где он даст, наконец, своей армии отдохнуть и оправиться, и прежде всего послужит тем залогом, который непременно заставит российского царя пойти на мир.18
«Москва! Москва!» – закричали от радости французские солдаты и захлопали в ладоши, когда увидели с возвышенности золотые маковки московских храмов.
Но напрасно Наполеон ждет делегацию депутатов, которые должны вручить ему символические ключи города. Их нет. И жителей почти нет. Все покинули древнюю столицу России! Только к ночи он въезжает в Москву, в Кремль. И снова болезнь берет верх и он как бы опять засыпает тяжелым сном. Вскакивает он от истошных криков: «Пожар! Пожар!». Горит Москва и будет гореть еще пять дней. – «Какие люди, какие люди! Это скифы» – шепчет Наполеон в ужасе. – «Это было самое величественное и ужасное зрелище, какое я когда-либо видел», – вспомнит император.19 Бонапарт бежит из Кремля «по огненной земле, под огненным небом, между огненными стенами», и едва спасается.
