Мама с тетей Олей сидели у нас на кухне, пили кофе с пирожными и болтали. Тоня по-хозяйски расположилась в моей комнате с книжкой, а я крутилась возле мамы, чтобы не пропустить важную информацию. Для прикрытия мыла посуд у, вытирала пыль на подоконнике, рыхлила цветы.
– Женя, перестань слушать взрослые разговоры! – выпроваживала меня мама.
Вот, всегда так: чистые тарелки она не увидела. Но настроение все равно улучшилось. Когда я вошла в комнату, вид Тони, развалившейся на кровати, меня практически не разозлил. Мысленно я уже запаковывала ее пижаму, зубную щетку, зарядку для телефона, кроссовки, свитер и лаки для ногтей в большую коробку, чтобы выставить за порог и вздохнуть в своем доме полной грудью. «Не ровен час, сама астму наживу», – подумала я и села на подоконник.
– Что, Игнатия Борисовича обсуждают? – спросила Тоня, не отрываясь от книжки.
– Кого? – переспросила я.
– Ну, Олиного жениха.
– Его зовут Игнатий Борисович? – Я улыбнулась.
– Да, а что? – Тут Тоня подняла глаза, и я приготовилась к очередному унижению.
– Ничего, просто я не знала, как его зовут.
– Теперь знаешь. И будь добра, не хихикай.
– Я не хихикала.
– Представляю, как примитивного человека может развеселить редкое имя или название населенного пункта.
– Я не примитивный человек.
– А я не сказала, что ты примитивный. Я сказала «не хихикай».
– Но я и не хихикала! – Мой голос сорвался на писк.
– Не мешай мне читать.
Я спрыгнула с подоконника и выбежала из комнаты.
Мое приподнятое настроение моментально улетучилось. Тоне хватило двух минут. Хорошо, что у тети Оли был редкий выходной, и они вскоре ушли. Пока без коробки с вещами.
– Папа, а ты бы хотел, чтобы тебя звали Игнатий Борисович?
Папа отвлекся от намыливания тарелки и посмотрел на меня с недоумением:
– Не совсем понял вопрос, Женя.
– Ладно, неважно.
– Нет, разъясни. – Папа аккуратно расставлял тарелки в сушилке.
Ему нравилось мыть посуду. Мыл и приговаривал: «Очевидно, я чудак и всегда им буду: обожаю вечерком перемыть посуду. Слева в кране – кипяток. Справа кран холодный. Руки заняты, зато голова свободна».
Это не папа сочинил. Это из моей детской книжки. И папа не присваивает ни строчки. Он цитирует и всегда называет автора: Григорий Кружков. Хотя мы с мамой прекрасно об этом знаем, но папе важно назвать «из уважения к поэту».
Я так и не разъяснила, почему спросила про Игнатия Борисовича. Глупый был вопрос.
Вечером мне позвонила Регина:
– Слушай, я тут кое-что почитала про вампиров.
– Только не предлагай мне наесться чеснока и подышать на нее.
– Эти методы давно устарели. Тем более что речь идет об энергетических вампирах.
– Ну?
– Самое первое, что ты можешь попробовать, это представить себя в стакане. Ты окружена стеклянным куполом, который не пропускает ничего плохого. Сиди себе там, а она будет снаружи биться, как муха. Вот и все, – радостно сообщила Регина. Наверняка почерпнула информацию из интернета.
– Что-то сомневаюсь насчет стакана. Скорее я сама буду там биться, как муха.
– Нечего сомневаться, надо пробовать. Вообще давно известно, жертвой является тот, кто чувствует себя ею. Ты не чувствуй, и все.
– Как у тебя все просто. Может, подскажешь, где у меня кнопка, на которую нажать и отключить чувства?
– Это у тебя все сложно. Не хочешь экспериментировать со стаканом, сиди плачь в уголке. – Голос у нее стал недовольным.
Видимо, я должна была поблагодарить Регину за старания, а не сомневаться.
