– Присаживайтесь, сеньор Рульфо, – обратился к нему мужчина, не взглянув на него, однако церемонно указав рукой на соседнее кресло.
Рульфо не очень впечатлил тот факт, что им известно его имя и что ему показывают, что его ожидали. Он послушался и опустился в кресло. Едва касаясь прямой, словно негнущейся спиной спинки кресла, мужчина продолжил говорить каким-то механическим голосом, не глядя на собеседника:
– Чего вы от них хотите?
Рульфо пришло в голову, что он начинает понимать эту игру в вопросы и ответы.
– Не знаю, – ответил он. – Возможно, познакомиться с ними…
Мужчина покачал головой:
– O, нет-нет. Это они желают познакомиться с вами. Работает все именно так: именно они повелевают, а мы им подчиняемся… Должен сказать, что это большая честь. Они никого так скоро к себе не допускают. Но вам они отворят дверь. Большая честь для чужака.
– А какое вы имеете к ним отношение?
– Все мы имеем к ним некоторое отношение, – ответил тот. – Правильней будет сказать так: они – во всем. Но в вашем случае я не обольщался бы: в ваших руках оказалось нечто, что принадлежит им, и они желают вернуть эту вещь. Вот так, запросто.
– Что вы хотите этим сказать? – задал вопрос Рульфо, хотя догадывался, о чем идет речь.
– Имаго.
– Фигурка, которую мы достали из аквариума?
– Естественно, а что другое может иметься в виду? Вы меня просто удивляете. – Произнося эти слова, мужчина улыбался.
Но, присмотревшись к выражению его лица, Рульфо понял, что улыбка эта вымученная – словно кто-то расположился за его спиной и держит на мушке.
– Могу я поинтересоваться, сеньор Рульфо, как вы с этой девушкой поступили с имаго?
Рульфо задумался над ответом. Он не хотел разболтать, что фигурка осталась в доме Ракели.
– Раз уж вы знаете все детали истории, почему бы вам не знать и об этом?
– Имаго должно находиться внутри тканевого чехла, под водой, – провозгласил этот господин, уклонившись от ответа, – в условиях полного устранения. Это очень важно. Верните фигурку, и все будет хорошо… Они сообщат вам, когда и где вы встретитесь. Но хочу сделать еще одно предупреждение, – продолжил он тем же ровным тоном. – На эту встречу могут прийти только вы и эта девушка, с фигуркой. Вы меня поняли, сеньор Рульфо? Оставьте своих друзей за рамками этого дела. Вопрос этот касается только вас, девушки и их. Я ясно выражаюсь?
– Да.
Рульфо содрогнулся. Откуда они знают, что он только что беседовал с Сесаром и Сусаной?
И тут господин в первый раз повернулся к Рульфо лицом и взглянул на него:
– Они пожелали, чтобы я сообщил вам, что я их однажды предал… и за это заплатила моя дочь. Меня зовут Блас Маркано Андраде, я театральный антрепренер.
И в этот момент, как будто прозвучавшие слова были оговоренным сигналом, огромный духовой оркестр из никому не видимых музыкантов озарил блеском металла сцену и одновременно зажглись ослепительные огни рампы. Из-за кулисы появился чей-то силуэт. Это была юная худенькая девушка с каштановыми волосами. Одета она была в обтягивающее фигуру трико цвета сырого мяса и на вид была лет шестнадцати-семнадцати. В чертах ее лица проглядывало легкое сходство с лицом Маркано. Приняв грациозную позу, она склонилась в приветственном поклоне, словно перед ней был полный зал.
– Она была моей дочкой, – сказал Маркано совсем другим тоном, словно ему в первый раз было позволено выразить свои чувства.
Девушка продолжала приветствовать зал и посылать в партер воздушные поцелуи, изящно сгибаясь в такт визгливому вальсу, но, пока Рульфо ее разглядывал, в голове его зародилась в высшей степени странная и при этом ужасающая уверенность.
