Меня замутило, даже рвотный рефлекс по горлу прокатился, и я торопливо рукой рот зажала. Оглядывалась в ужасе, а Хан чуть прошёл вдоль металлических дверец с чёрными ручками и потянул на себя одну из них. Помещение наполнил скрежет – выкатился столик с трупом, который плотно скрывала белая простынь. По очертаниям там был...
Хан её сдернул и я всхлипнула от отвращения. Шарахнулась было, но он в два шага ко мне приблизился и, за запястье так злобно дёрнул, направляя к обгорелому трупу кого-то очень мелкого и тощего.
– Смотри, – рыкнул на меня, схватив за волосы, потому что отворачивалась, не желая этого видеть. Чуть потряхивал, требуя моего полного внимания:
– Смотри!!! Это Моя Сестра!..
Я проскулила что-то нечленораздельно соболезнующее, кусая губы и сильно зажмуриваясь.
– А это! – с большей порывистостью, ещё один труп из соседней ячейки выкатил:
– Моя дочь, – со словами дёрнул покрывало... и меня вырвало. Слёзы глаза выжигали, меня безудержно рвало, а голос надо мной жужжал:
– Они бы носили любые грёбанные шмотки, какие бы я им дал, но ВАША семья их убила! – каждое слово вонзалось в сознание. Пронизывало его, ставя жирный крест на какой-либо возможности примириться нашим кланам.
Это было не просто страшно... Как, оказалось, случилось непоправимое. То, что обращало прахом надежды, что Хан простит нашу семью и будет к нам с сестрой снисходителен.
Только теперь я поняла весь смысл обрывочных фраз: «Больше нет... была... кровь за кровь...». Я глупая! Да! ДА! ДА!!! Сразу не поняла масштаб катастрофы. Вот почему отец так хотел спасти хоть кого-то из нас!
– Мне жаль, – утёрла рот ладошкой и подняла зарёванные глаза на Хана. – Правда, жаль... – не лгала. Не скажу, что он для меня обрёл человеческий лик, но его поступки... они стали понятней. Даже отклик в душе нашли.
– Своё прости, – сквозь зубы процедил, – закапай с ними в могилу. И впредь, – опять к себе дёрнул за шкварник – аж ткань жалобно треснула. – Если я говорю: «Сидеть!» – сидишь. Скажу: «Бежать» – помчишься. И даже сосать и лизать будешь, если мне это взбредёт в голову и кому скажу... Потому что ты и твоя сестра даже не шлюхи. Вы для меня вещи... И ты... даже имени не имеешь, ибо не заслужила. И молись, малолетняя шалава, чтобы Юсуп нашёл тех, кто, по его мнению, замешан в убийстве моей семьи!
Больше ни слова не проронил. Меня ослабевшую, зарёванную и до сих пор не отошедшую от увиденного, обратно за локоть вывел. Наплевав, запинаюсь я или нет, успеваю ли, и то, что мне хреново, протащил к выходу. Его верные псы были по-прежнему рядом. Держались в стороне и на меня почти не смотрели – понимали, что случилось.
А потом меня, в этом же виде в магазин привезли.
– Выходи! – я ещё под впечатлением сидела и не сразу сообразила, где мы стопорнули. Глазами непонимающе повела. Названия вроде знакомые, но рассудок как-то пока плавал во мраке, в который меня безжалостно топили последние несколько часов.
Мне помогли выйти – неделикатно за руку потянув.
– Хоть шаг к побегу – я с тебя живьём шкуру спускать собственноручно буду, – пригрозил Хан, даже на меня не глянув. Он вперёд смотрел, но явно в никуда – в свои тягучие, полные мести и боли мысли.
Я его услышала. Предельно ясно.
Мужики за мной в магазин зашли.
А я рассеянно взглядом по помещению скользнула. Продавщицы, меня увидев, побледнели, в лице изменились. Вроде знакомые... я дорогие магазины хорошо знала, как и персонал, потому что с подругами часто гуляла и все новые коллекции на себя примеряла. Не шмотница, но развлечения ради...
