Даниэль - страница 13

Сразу же начали прибывать военные автобусы и увозить солдат. Увезли и моего брата Габи, второго по старшинству. Меир, старший брат, уже воевал на фронте. Кроме этого, почти весь гражданский транспорт был призван на нужды войны.

Израильский народ объединился и встал монолитной стеной.

Тяжелые бои первой недели были попытками сдержать наступление. Большинство наших жертв в этой войне пришлось на эту неделю. Многие погибли или были ранены.

Бывали минуты отчаяния, и только наша вера в Бога (ведь «не дремлет и не спит хранящий Израиль») придавала нам сил и позволила выиграть эту войну. А вместе с верой – отвага, смекалка, военная тактика и мудрость наших командиров. Военачальники вставали в строй и вели солдат за собой. И солдаты, и политики, и командиры понимали, что второго шанса у нас не будет. Если мы проиграем – мы перестанем существовать. И в ходе войны произошел перелом.

Историй героизма не перечесть. Кто-то стал героем по своей воле, кто-то – за неимением выбора.

Остановив врага, наша армия начала активное наступление на всех фронтах. На юге, в Синайской пустыне, мы начали окружать египетские войска. Переправившись через Суэцкий канал, две дивизии вошли в Египет и продвинулись до 101-го км. Одной из дивизий командовал Ариэль Шарон, будущий премьер-министр. А на севере мы вторглись в Сирию до границы радиуса действия артиллерии из Дамаска.

А тем временем мы, дети всех школ страны, покупали сладости, носки и майки. Мы паковали их в коробки и писали трогательные письма поддержки наши солдатам. Мы просили их вернуться домой целыми и невредимыми. Эти коробки отправляли нашим героям, воевавшим на фронтах.

Мы, дети, не понимали, что им не нужны ни шоколад, ни трусы. Гораздо важнее были слова поддержки, полученные каждым солдатом от незнакомого ребенка, за которого он, по сути, и воевал.

Сегодня я живу в своей стране и очень надеюсь, что солдат, получивший мое письмо, вернулся домой невредимым и жив до сих пор. Что он увидел своими глазами наших детей, чудесное юное поколение, и нашу процветающую страну, и знает, что воевал не зря.

Кто выиграл войну, кто проиграл – неважно.

Египтяне и сирийцы считают, что победили они. Пусть считают. Какая разница?

В любой войне проигрывают обе стороны. Никто не вернет потерь и погибших. Прочность человека зависит не от количества падений, а от того, как быстро он способен встать и оправиться после падения.

Война судного дня привела к серьезному расколу в израильском обществе. Страна долго оправлялась и приходила в себя. Кто-то не досмотрел, потерял бдительность, кто-то зазнался, не увидел проблем прямо под носом, возомнил себя великим, хотя велик только Господь. А мы, люди, рядом с ним малы. А главное, мы забыли, как обманчиво бывает затишье перед бурей.

^{>Мирьям, бабушка моей мамы}

Война закончилась. Страна еще зализывала раны. Похороны, потерявшие близких семьи, пропавшие без вести солдаты, следственные комиссии, извлеченные из войны уроки, общественные дебаты, комиссия Аграната на тему «кто знал, но молчал», кто прав, кто виноват, и кого в конце концов сделать козлом отпущения… Все это не волновало моих одноклассников. Не волновало и мою семью, озабоченную поисками Меира, моего старшего брата, служившего пехотинцем в бригаде «Нахаль», который пропал во время войны и не пришел после ее окончания.