– Что за хрень?! Это не дверь, а имитация! – он в сердцах пнул стену. – Не знаю, что тут происходит, но уверен в одном – Антон прав, это не наш город, подделка. Куда нас занесло, бес возьми?! – и тут же шальная мысль: «Кристина! Как она там… без меня?».
– Расступись! – студент отпрянул на шаг и, используя всю свою недюжинную силушку, саданул плечом в преграду.
«С разбегу о стальную дверь…» – доктор оторопел. – «Вот дурень. Серьезный ушиб – как минимум». Но его опасения, как ни странно, не оправдались.
Послышался уже знакомый скрежет абразива по стеклу, и то, что казалось металлом, легко осыпалось мелкой крошкой, напоминающей разбитый автомобильный триплекс, приняв добра мо̀лодца в образовавшийся неровный проем.
Через пару секунд, чертыхаясь и отплевываясь от поднявшейся пыли, бравый Антоша выкарабкался наружу, закашлялся от попавшей в горло крупинки и просипел:
– Посмотрите на края отверстия – та же пористая дрянь цвета блевотины, что и на нашей машинке. Похоже, здесь все построено из этой субстанции.
Борису бросилось в глаза, что на лице юного атлета не было ни малейшего намека на растерянность, казалось, происходящее его только забавляло. Напрашивался вывод: или этот парень еще не бит жизнью, или является законченным экстремалом, жаждущим адреналина (хотя… одно не исключает другого).
Отставник шикнул:
– Потише, услышат.
– Дык оттуда и так все видно.
– Всё да не всё. Видели, как дверь сломал, и всего-то. А может ты здоровый такой, супермен хренов? Ладно, мы еще не закончили. Один случай ни о чем не говорит. Надо проверить еще пяток домов. Айда. Только стены больше не круши, дуболом.
– А как тогда?
– Аккуратненько колупнем, посмотрим, что внутри.
Проверка не дала ничего нового – тот же результат, та же вездесущая фисташковая губчатая масса, лежащая в основе всех строений.
Жутковато.
Спустя минутную паузу полковник крякнул:
– Положеньице… Вот те, бабушка, и Юрьев день. А с тобой, доктор, я согласен, это чужое место, наверняка, не наши края. Может мы вообще не на Земле, – он сплюнул со злостью. – У меня один вопрос, братцы: стоит ли говорить об этом остальным?
– Думаю, придется, всем, – Борис отвел взгляд. – Все равно узнают, причем быстро. Тут это кругом, куда ни глянь.
– А девочке?
– С какой стати? Она все равно не слушает нас. Аутизм.
Семен Петрович тихо вздохнул:
– Ладно, товарищи, диспозиция ясна, возвращаемся. А то наши дамы уже нервничают, даже отсюда видно.
Выговориться им не дали. Как только трио разведчиков приблизилось к остальным, возбужденная, заметно побледневшая Ольга зачастила:
– Ребят, пока вы лазили там, мы заметили кое-что необычное, невероятное. Если честно, это пугает.
– Ближе к делу, – буркнул полковник.
– Конечно. Короче, сегодня утром, в этой маршрутке, – Гиппиус бросила взгляд в сторону транспорта и оцепенела – микроавтобус исчез, словно и не было.
Группка растерянных людей испуганно зароптала, ища глазами автомобиль.
– Тихо! – гаркнул Грасс. – Вы все уже поняли, что ситуация чрезвычайная, да что уж там – немыслимая. Происходят необъяснимые вещи. Но это не повод вибрировать, и не через такое проходили. Сейчас речь идет не о чьем-то психологическом комфорте, а о нашем выживании, сохранении собственных жизней, понимаете? Говорю, как есть, пусть это и жестоко. И всем следует помнить одну важную вещь: на фронте первыми погибают те, кто не может совладать с паникой, учтите это. У нас только один шанс: стать едиными, командой, держать себя в руках и не бздеть, загнать свои гребаные страхи поглубже. Всем понятно? Вопросы? Нет? Хорошо. Ты что-то хотела сказать, мамаша? Продолжай.
