Христина, заметив разглядывающую свои ножки дочку, спросила:
– Откуда у тебя такие носочки красивые?
– Данилка подарил.
– Какой ещё Данилка?
– Он не с нашей деревни.
– Сын это Пахома, что Мару хоронил, – вмешался в разговор Фёдор.
– И что за повод для подарка?
– А разве нужен повод? – улыбнулась дочка.
– Конечно, за красивые что ли глазки хочешь подарки от мальчиков получать? – строго, но с любовью, продолжала допрос мама.
– Да! – радостно улыбнулась Даринка.
– Оставь дочку в покое, – снова вмешался Фёдор. – Глупая ещё, подрастёт узнает, зачем мальчики подарки девочкам делают.
– Ну тебя, бесстыдник, – засмеялась Христина. – Чего это Умник сегодня из будки не вылезает?
– Это странно, весь вечер сам не свой, рычит словно чужой в доме, – согласился Фёдор.
Ночью он открыл глаза, словно почувствовал неладное. Дверь на улицу была приоткрыта, и Даринки на сундуке как не бывало. Фёдор толкнул жену в бок, и они, наспех накинув одежду, выбежали во двор. Из собачьей будки протянулась лишь ржавая цепь. Умник с ошейником на месте не значились. Тихо заскрипела дверь сарая, из глубины которого донёсся подозрительный шорох.
– Там! – показала Христина, и Фёдор, подпалив лучину, зашёл внутрь.
Скотина, как и в ночь смерти Мары прижалась к стенам и тряслась от страха. В другом конце сарая на корточках сидела Дарина и теребила труп задушенного Умника. Кто-то перекрутил ему ошейник таким образом, что переломил позвонки. Когда девочка обернула голову, родители отшатнулись, видя кровавые глаза дочери.
– Умник скулил, – тихо проговорила она, возвращая зрачкам прежний чёрный оттенок, – перекрутил петлю, пытаясь выбраться из будки.
– А зачем ты его сюда притащила?
– Думала, если к свинкам отнести, они вернут собачку к жизни. А они жмутся по стенам словно пришибленные.
– Доченька, – напугано прошептал Фёдор, – нельзя вернуть к жизни мёртвое животное.
– Раз человека можно, то и животное можно, – ответила Даринка.
– Что? – перекрестилась мать, – Господи, убереги, откуда ты набралась столь изуверских мыслей?
Но не услышала она ответ дочери, позади вспорхнул крыльями большой чёрный ворон, которого до поры, до времени скрывал мрак сарая, и закричал так громко и так страшно, что Христине с Фёдором сделалось не по себе. Схватили они Даринку за шиворот и убежали в дом, крепко-накрепко заперев дверь.
***
Следующие сорок дней девочка украдкой бегала в проклятую избу на краю деревни, лезла в дырку и слушала наставления да наговоры старухи, учась прясть и вязать расписные платки да полотенца.
Когда она прибежала к ней на сороковой день, старуха сидела по обычаю в углу комнаты, но без зажжённых свечей в полумраке, только слабая полоска дневного света пробивалась через щель в заколоченных ставнях.
– Идём сюда, деточка, – позвала Мара, – исправно ты бегала к бабушке, а потому заслужила гостинца.
И она протянула ей леденец.
– Клади в рот и не вынимай, пока бабушка не прикажет.
Взяв девочку за руку, старуха закатила глаза и захрипела утробным голосом:
– Отворись дверца мира невидимого, света тёмного, духа чёрного, и скажи Луке, что пришла пора принимать обещанного гостинца от Мары. Приведи ты меня нить клубочная вместе с девочкой в царство бесово.
Дверь в избу осветилась по периметру огненным заревом и спустя минуту, отворилась, явив взору Мары чёрную пустоту, в которую она кинула клубок пряжи, держа кончик нити левой рукой.
