Отказался и от дальних поездок на общественном транспорте. Когда меня приглашали где-то выступить, первым моим условием стало «привезите меня туда и обратно». Связано это было и с тем, что в тёмное время мои вестибулярные проблемы обострялись. Исключение составляли наши вылазки с Машей. Держась с ней за руки, мы совмещали приятное с обеспечением безопасности.
Менялись отношения со сном. Да и сейчас они ещё продолжают модифицироваться. Ракурсы проблемы в том, чтобы количество и качества сна удовлетворяли организм, чтобы ориентироваться на ритмы сна (насколько они мне понятны), чтобы сознание оставалось эффективным и работоспособным, чтобы увлечённость работой не вносила чрезмерных возмущений в ночной режим, чтобы возможная нехватка сна компенсировалась днём, чтобы иметь запас прочности, позволяющий встать среди ночи и записать что-то важное… – и, поверьте, это ещё не все «чтобы».
Ещё и лекарства с их правилами приёма. Строго и неумолимо Ирина Михайловна после периода интенсивного приёма лекарств сказала:
– А вот это вы будете теперь принимать всю жизнь, – и объяснила для каждого выписанного снадобья его пользу и необходимость.
Честно говоря, через какое-то время я стал пробовать обходиться без каких-то из этих постоянных таблеток. Результаты оказались неутешительными. Давление возрастало, самочувствие через какое-то время ухудшалось. Да и Маша была против этих экспериментов. Единственное, что удалось, – заменить дорогие лекарства на дешёвые аналоги, действующие примерно так же.
Особой заботой стал навык утренней зарядки. Конечно, я настраивал себя, как и со всеми остальными физическими процедурами, что это необходимо для поддержания нормального самочувствия и работоспособности. Но чем дальше развивался мой комплекс упражнений, тем больше утреннего времени (которым я особенно дорожу в творческом отношении) он требовал. Чтобы избежать внутреннего дискомфорта, я придумал класть на столе, рядом с которым расстилал гимнастический коврик, листок бумаги и ручку. Это позволяло сразу же записывать мысли, приходившие в голову. Постепенно я к этому привык и стал относиться к зарядке в комплекте с «думательными листочками» как к важному элементу ежедневной работы. Правда, в таком виде зарядка занимала уже не час, а полтора. Но думал-то я все полтора часа! Двадцать-тридцать минут уходили только на запись.
За прошедшее десятилетие я научился использовать эти Листочки по-разному. Сначала сочинял афористические фразы для Твиттера (Листочки стартовали через две недели после открытия моего аккаунта). Но полгода спустя ориентация на Твиттер уступила место самостоятельному подходу к Листочкам. Получалось намечать текущие и будущие темы, планировать общую структуру задуманного, искать новые ракурсов того или иного явления, целенаправленно продумывать нужные формулировки, а также сохранять возможность для свободного мыслеприимства…
Но самое интересное началось с возникновением Канвы. Об этом приключении расскажу потом особо. Пока скажу лишь, что именно Думательные листочки стали основным руслом её, Канвы, формирования.
А когда меня охватила Лихорадка доделывания (о ней тоже рассказано ниже), Листочки уже служили мне мощным и эффективным инструментом.
Безработная свобода работать
Мои врачи настойчиво мне советовали не работать, имея в виду штатную или внештатную работу для заработка. Когда я спрашивал про писательскую работу, обе специалистки снисходительно улыбались и говорили, что это совсем другое дело, если для души и в охотку. Меня эта свобода оставаться безработным писателем вполне устраивала. Но важно было самому выработать какие-то правила жизни, сочетающие достаточную возможность поведенческих импровизаций с соблюдением разумных установок. С этим я экспериментирую все десять лет и достиг какого-то устраивающего меня компромисса. Хотя эксперименты по-прежнему продолжаются.
