Дарованные встречи - страница 9

– Бу гыз кимдир? (Эта девочка – кто такая?)

– Бизим мяллимя! (Наша учительница!)

– Пах, пах! (Удивление с восхищением)…

Педагогический коллектив моей школы состоял в основном из учителей почтенных и заслуживших авторитет большим стажем работы. К ним вели детей в первый класс, они выступали с напутственными словами и они же получали самые лучшие букеты и дорогие подарки к праздникам. В Городе Детства обо всем и со всеми можно было договориться – этим «матронам» доверяли и все щекотливые моменты, когда требовалась мудрость восточной женщины, приправленная огромным педагогическим стажем. Портрет неподкупной Марии Ивановны сиял для меня еще ярче и вызывал запоздавшее уважение – с ней договориться было нельзя. Конечно, были и педагоги среднего возраста, спешившие домой к растущим детям; они выбегали из школы раньше шумной толпы школьников, они отказывались от классного руководства, не проводили мероприятий – к ним не шли молодые преподаватели за помощью, они жили иной жизнью, в которой школа была лишь местом работы. Молодая поросль была немногочисленной: учительница азербайджанского языка, бойкая и строгая; учительница физики, которая шла на урок как на казнь (мы вспоминали забавный выпуск «Ералаша» с Хазановым в роли учителя) и моя коллега, преподавательница русского языка и литературы, уверенная в себе особа, глядящая на меня снисходительно. Конечно, хозяйкой кабинета была она – а я всего лишь робкой гостьей. Кроме всего прочего, ей удалось найти подход к грозному заучу – и ее расписание всегда радовало отсутствием «окон» и непредвиденных сюрпризов. Моя коллега была щедро одарена природой широкими бедрами и миниатюрным верхом – они сознательно выделяла эту диспропорцию определенным фасоном платьев и юбок. Происходя из учительской семьи, она демонстрировала преемственность поколений и свою исключительность, но большего я сказать о ней не могла. То, что ее не уважают мужчины из нашего, почти на 90 процентов женского коллектива, было для меня откровением. Как-то раз от «морального падения» меня решил спасти педагог труда, суровый и смуглый мужчина лет сорока. Мы вместе дожидались автобуса и он, долго ходя вокруг да около, наконец высказал то, что беспокоило не его одного.

– Эльвира-ханум, не дружите с Ириной Николаевной! Она Вам не пара, честное слово, да! Вы – чистый семейный человек, а она встречается с женатым мужчиной! Не стесняется даже-э! Он к школе ее везет! Дети смотрят, учителя, родители – не стыдно, э! Вы не дружите с ней, хорошо? Я Вас как сестру прошу!…

Конечно, дружить я с ней не перестала (если наше тихое соседство можно было назвать дружбой). Дети ее очень любили, со мной тайнами она не делилась, а услышанная информация ни в какой степени не могла изменить моего к ней отношения…

Год спустя мои ученики говорили, что помнят в мелочах, как я выглядела, о чем говорила им на уроках, помнят все наши вылазки в центр города, творческие вечера и походы в театр. Директор тоже принял меня хорошо, хотя поначалу настороженно. Седовласый, невысокий, всегда безупречно одетый, он готовился уйти на пенсию – мы, конечно, видели его в гневе, но на меня это не распространялось. Ясно было, что он хочет порядка и покоя, чтобы уйти на заслуженный отдых мирно и без проблем.

Понаблюдав несколько дней и посидев на уроках, он благословил меня, сказав самые нужные и добрые слова. На моих уроках гостили и старшие преподаватели. Помню, как одна из них недоверчиво спросила: «У них книги с закладками, они работали на уроке – неужели правда читали Тургенева?» Читали, спорили (ну почему Базаров такой непримиримый? Почему автор «убил своего героя?» Не любил его, наверное? А как же смерть Болконского? Толстой же выделял тех, у кого «диалектика души»? ), толпились после уроков у моего стола, помогали оформлять кабинет, убирали, даже домой провожали! Многие смотрели с интересом, не переходя границы дозволенного. Один из них, десятиклассник Дима, был галантен и предприимчив, утверждал, что ему со мной по пути, и в троллейбусе, и в метро держался рядом, рвался заплатить за билет, читал книги, что я ему подсовывала, а я, конечно, понимала, что он чувствует. Последний раз приходил перед уходом в армию – хороший был парень! Вот такие были мои старшеклассники! Тексты с закладками – это от Светланы Николаевны. Новый стенд «К юбилею» был посвящен дню рождения М. И. Цветаевой, – в память о Наиле Ибрагимовне, подарившей мне этого поэта. Прогулки по любимому городу с растущим сыном на руках (ой, сколько было у него нянек!), дискотеки и танцы под современную, заводную музыку – и рядом со мной вновь любимая Саният Магомедовна, всколыхнувшая болото в школе моего детства.