– Останки уже вынесли, – добавил Холлден. – Скоро прибудут полковые кухни, сэр.
Великий полководец с грустью посмотрел на ремень. Похоже, что от жареных куриц, сочных стейков и ростбифов пора отказаться.
– Хорошо, Холлден. Пришлите мне мяса и хлеба.
– Да, сэр. Я приказал растопить камин в комнате на втором этаже. – Поколебавшись, капитан спросил: – Сэр, вы уверены, что было целесообразно?..
– Холлден, – отрезал генерал. – Вы рассуждаете, как поп. Если мы хотим закончить войну скорее и с меньшими жертвами с нашей стороны, то нам нужно научить риадцев бояться. Они сопротивляются, потому что считают себя героями освободительной войны. А два-три Блэкуита быстро вылечат их от излишнего патриотизма.
Его офицеры засмеялись шутке великого человека. Один Холлден мрачно молчал. Он недавно сообщил, что чертовы католические псы вцепляются мертвой хваткой в каждый фут земли, а в некоторых кварталах даже перешли в наступление, особенно когда на город обрушился мороз. Пока солдаты Империи чуть ли не на ходу околевали от холода, риадские выродки как будто вовсе его не замечали.
– Занесите это в свои мемуары, Холлден! – все еще смеясь, воскликнул Соммерсон. – Мы пишем историю, и вы просто обязаны сохранить эти слова для благодарных потомков!
– Ну-ну, расшутились, – добродушно проворчал Шерман, поднялся в свой «кабинет», захлопнул дверь и чуть не подпрыгнул: комната оказалась жилой. В кресле у камина сидел миловидный рыжий мальчик, одетый в зеленое и красное. Он молча исподлобья рассматривал Шермана. Генерал, в свою очередь, подозрительно уставился на мальчика. Во-первых, тот выглядел чересчур опрятно для ребенка, пережившего бомбардировку, во-вторых, он был одет очень легко, но ему, видимо, было вовсе не холодно.
– Фу, – наконец постановил мальчишка, изучив генерала во всех подробностях и не проникшись к нему особой симпатией.
– Мальчик, ты как сюда попал? – спросил Шерман.
Мальчик перебрал руками по подлокотнику, подбираясь ближе к генералу, и выдохнул ему в лицо:
– Ты их всех убил.
– Кого? – озадачился генерал. Щенок ему разонравился, к тому же мало ли кого могли подослать с кинжалом или пистолетом враги короны и ее величества. Шерман отступил к двери и опустил руку на пистолет в кобуре.
– Легко убивать других, ничего не зная о смерти, да? – сказал ребенок. Он смотрел на Шермана, не мигая, как змея, и глаза у него были неестественно темно-зелеными. Или так казалось из-за бледного лица и света от пламени в камине?
– Не дерзите старшим, мастер, – сказал Шерман. – Где ваши родители? Что вы тут делаете?
– Жду тебя, – ответил мальчишка. – Ты умрешь.
Генерал ошарашенно заморгал и тут же глухо вскрикнул: мальчишка исчез! Шерман выхватил пистолет, подбежал к креслу, и тут позади раздалось:
– Странно, да?
Он резко повернулся. Мальчик стоял у камина, опустив руку в огонь, и играл с языками пламени, как с водой.
– Ты кто? – выдохнул генерал. Страх стал закрадываться в его душу – но он подавил постыдное чувство. – Как ты здесь оказался?
– Они этого не ждали, и ты тоже не ждал, – продолжал парнишка. – Но я тебя предупредил. Хоть это и нечестно – ты-то их не предупреждал. – Он взглянул на Шермана.
Генерал сглотнул.
– Сядь, – разрешил ему щенок.
Ноги тут же подкосились, Шерман упал в кресло, снова отвел глаза от мальчишки, и чертов выродок опять исчез!
– Прекрати! – хрипло крикнул Шерман.
– Извини, – донеслось со стороны окна. Мальчик завис в воздухе над столом, где были расстелены карты наступления. – Я сам не понимаю, как это делаю. Наверное, привыкну как-нибудь потом.
