«Карты!» – мелькнуло в голове генерала, и он закричал:
– Все сюда! Тут шпи…
– Молчи, – строго сказал мальчик. Голос пропал, и как бы Шерман ни старался выдавить из себя хотя бы звук, у него не получилось. Он вскинул руку и дважды выстрелил в неведомую тварь над столом. На звуки выстрелов обязательно явятся его солдаты и офицеры!
– К тебе никто не придет, – произнес ребенок и вдруг оказался прямо перед лицом Шермана. – Не шевелись.
Руки и ноги генерала безвольно повисли, пистолет выпал на пол. Тонкие бледные пальцы коснулись лба Шермана.
– Я покажу тебе все, – пообещал мальчик. – Ты увидишь их всех, умрешь с каждым, почувствуешь боль каждого как свою, ничего не пропустишь.
По спине Шермана потек пот, хотя в комнате было холодно, как в проруби. Весь мир сузился до пары огромных зеленых глаз, глубоких и темных, как лесные омуты. В их мерцающей глубине уже мелькали неясные образы, тени людей, огня и дыма, и до генерала доносились слабые звуки: хлопки, свист и шорох.
– Смотри, – прошелестел детский голос, и в уши хлынул грохот разрывов.
От боли перед Шерманом все затмилось. В лицо брызнул окровавленный снег, замелькали несущиеся куда-то люди, бегущие ноги, и чей-то чужой страх вцепился в него, как хищная птица. Его собственные ноги горели, спину разрывала боль от осколков, и сам он, глухо подвывая, полз по усеянному осколками полу. К дверям, только бы добраться до двери, там спасение! Кто-то наступил ему на руки, на спину, на голову, его череп и позвоночник захрустели, треснули, и мир потонул в боли и тьме.
А потом Шерман вернулся в него снова. Один за другим жители Блэкуита, погибающие в дыму и пламени, задыхающиеся под завалами, затоптанные в панике или разорванные снарядами, делились с ним своей болью и смертью – и всех их было слишком много, чтобы человек смог это вынести.
Ранним вечером дверь открылась, и вошли двое: невысокий, крепко сбитый блондин в зеленом повстанческом мундире с офицерскими нашивками и рослый, худощавый, очень рыжий мужчина. Им было лет тридцать – тридцать пять на вид, левая рука офицера висела на окровавленной перевязи. Ни тот, ни другой не увидели Мэка, его отца и Ирусана – король котов уменьшился настолько, чтобы с комфортом разместиться на руках у мальчика.
– Этот, что ли? – буркнул рыжий мужчина и кончиком кавалерийской сабли повернул голову мертвеца, лежащего в кресле.
– По показаниям пленных, последний раз генерала Шермана видели поднимающимся в эту комнату. Потом из нее раздался дикий крик, но они не смогли выбить дверь.
– Он какой-то слишком седой для генерала. Шерман не старик.
– Но мундир генеральский. Странно. – Офицер с опаской подошел поближе. – От чего он умер? Не похоже на смерть от холода.
Аррун усмехнулся и положил руку сыну на плечо. Мэк тихо вздохнул.
– Кто его знает, сэр. Я бы сказал, судя по физиономии, что его кто-то до смерти напугал, – взгляд рыжего скользнул прямо по Мэку, – да только тут никого нет. Может, удар?
– Всякое бывает. Тем не менее с генералом Шерманом покончено и с большей частью его полков здесь – тоже. Захваченные пушки и боеприпасы теперь наши, как и многое другое. – Офицер поворошил здоровой рукой карты на столе. – Интересно, интересно… – Он кашлянул и несколько неловко спросил: – Как обстоят дела у ваших сестер, Натан? Мне казалось, что, кгхм, миссис Шеридан…
– Благополучно разрешилась, – так же смущенно ответил рыжий. – Мальчик. С Пэтс тоже все в порядке, разве что она все время бормочет про какого-то кота.
