– Я не понимаю Олега и того же Сурепина. Они что, авторитет для вас? Сурепин и его друг Соколик и вообще не из тех, кто сами образцы. Это вы для них авторитет и образец.
– Авторитет – да, но образец ли?
– Кому какое дело, есть у человека потребность в близкой девушке или нет? Да и всё равно, она у вас уже есть. Но вы третируете её, воображаете, что приняли аскезу. Стали настоятелем подземного монастыря? У нас разве монастырь?
– А если все захотят подобного? И что будет? Все мы дружно превратимся в какую-нибудь страну Блаженных, в подземную Аркадию? А кто будет нести службу? Одно дело – иногда, для разрядки, а так?
– И вас это серьёзно заботит?
– Да. Заботит. Тролли её уже травят, исподтишка, боятся открыто проявлять своё отношение к ней. Понимают, кто за нею стоит. А ты думал? Они спят и видят, чтобы её унизить, использовать и выкинуть из своего «Лучшего города континента». У них тут страшная конкуренция за удобное местечко. И что мне стать её мужем? По их дикому обряду?
– Почему нет? Очень красивый обряд…
– Ты играл в этот обряд, потому что ты мальчик-игрун в силу возраста. А я не выдержу этого маскарада в их Храме и оскверню ещё, чего доброго, их Надмирный Свет. А вдруг Он и есть? А то и они прибьют меня на месте за кощунство, как начну заходиться в хохоте над собою же. Я же знаю себя. Я и на Земле-то не любитель был подобных условностей и пережитков. Или поселить её у себя, внизу ли, вверху ли, это тоже вызов. И уже двойной. И своим, и местным. Тебе странно, что я этим озабочен?
– Нет. Не странно. Это как раз нормально. По сравнению с тем, как вы выкручиваете ей душу сейчас.
– С чего взял? – он остановился, перекрыв ему путь, ища в его глазах ответ на вопрос, который не был задан. – Она тебе что-то говорила?
– Что? – спросил Антон.
– Обо мне? – спросил Венд.
– Я что же, подружка? – спросил Антон
– Тогда скажи честно. Как мужчина. Поскольку ты уже прошёл тут свою настоящую и даже огненную инициацию, став из оранжерейного мальчика мужчиной космической выплавки. У тебя была с ней близость? – его зрачки опять уподобились заточенным остриям. Разве что не царапали. – Она же льнёт к тебе настолько очевидно…
Антон не ответил. Дикий допрос соответствовал столь же дикому поведению, какое он позволял и на пляже.
– Поверь, мне легче уступить тебе, чем мучить и её, и себя…
Антону вдруг пришло в голову, не хлебнул ли Венд местного опьяняющего напитка, раз настолько неадекватно и навязчиво себя ведёт?
– Шеф, очнитесь же! Не я, а вы не видите очевидного, будто лишились трезвости восприятия. Она никогда ко мне не льнула! Мы просто дружим с ней. Любим поговорить на разные мировоззренческие темы, хотя она и смешная такая…
– Смешная? Да она умнее тебя и куда как развитее! Сам ты смешон в этом своём чувстве превосходства! Зачем тогда ночью околачивался вокруг «Мечты»?
– Да просто гулял. Там же пролом в ограде был, вот я и решил искупаться в их лягушатнике…
– Водоём для лягушонка… – пробормотал Венд, – Куда ты попёрся-то купаться, если озеро рядом?
– Да так. Душно было, я весь пропотел, подумал, чего не окунуться? – Антон таращил свои чистые, абсолютно лишённые двусмысленности, глаза, как невиновный школьник перед вопрошающим педагогом. – К тому же она плохо себя чувствовала накануне, не вышла на вечернюю прогулку, я и встревожился…
– В каком смысле плохо себя чувствовала?
– Не знаю. Её тошнило в последнее время, и она как-то едва не потеряла сознание, голова закружилась, но немного посидели на поваленном дереве, и ей лучше стало. Я подумал, что это от перегрузки, от возможного малокровия. Она всегда же работает без выходных, аппетит не очень. Вот я и дал ей восстанавливающие препараты, для укрепления иммунитета…
