Обнесло дурнотой, но скоро прошло – на дворе крепчал ночной мартовский морозец, студил голову, и от холода стало полегче. И всё равно – то, что он должен был осознать, было настолько дико, нелепо, что он не мог даже думать об этом.
Мысль о Даше была сейчас невозможной, и Кирилл не подпускал её к себе близко, она чуть-чуть отступала, но оставалась неподалёку, рядом, и при малейшем прикосновении к ней дёргала обнажённым нервом.
Кир вышел на дорогу и побрёл домой. Прошло несколько минут, прежде чем он вспомнил: Алка-то куда делась? Оглянулся, но улица была пуста, поодаль ярко сияли окна клуба, из распахнутых форточек вырывались шумные голоса и слишком громкая музыка.
Утро облегчения не принесло. Болела голова – ну, это уж чисто небывальщина. Кирилл с трудом мог бы припомнить, когда у него вообще голова болела. Но в мыслях, тем не менее, прояснело. Вчерашнее казалось дурным сном, да только Кир давал себе отчёт – не сон это. И так же твёрдо он знал сегодня – не было у него вчера ничего с Елецкой. И не пьян он был, по крайней мере, не настолько, чтоб валяться на полу и потом не помнить, что творил. Что было в коньяке? Он стоял, приготовленный заранее, как часть разыгранного спектакля под названием «Ты меня изнасиловал». Но зачем понадобилось это Елецкой?
Кирилл уже быстро одевался.
Нет, стоп. Она ведь тоже этот коньяк пила. Хм-м-м… Да, а почему обязательно в коньяк что-то подмешивать? Можно в стакан заранее положить. Она ведь не попросила его налить, сама похромала. «Нога… – Кирилл помотал головой. – Ой, дура-а-ак!..»
В Доме Культуры суетилась родня молодожёнов, вот-вот начнут собираться гости продолжать гулять свадьбу.
Завклубом был у себя, пришёл поглядеть, всё ли благополучно в его ведомстве.
– Привет, Кира! Ты не рановато к продолжению банкета? Народ к десяти пойдёт.
– У тебя вчера тут коньяк стоял. Где он?
– Так это ты двери мне «починил»? Ты сдурел что ли?
– Как сломал, так и сделаю. Я тебя про бутылку спрашиваю!
– Ты чего орёшь-то? Дуролом! Про бутылку у тебя как раз надо спросить!
– Она тут оставалась.
– Ну, – завклубом развёл руками, – я тогда не знаю. Нету, сам видишь. Вместе со стаканами унесли
– Вот чёрт! – выругался Кирилл. – А откуда она взялась?
– Да от свадьбы в подарок принесли.
– Кто?
– Это, убей, не помню. Шум, суета, молодожёны как раз приехали. Не помню.
– Чего ж ты домой не забрал?
– Слушай, – рассердился завклубом. – Ты чего пристал, как банный лист к заднице? Прям допрос тут мне устроил! Я, может, обязан тебе отчёт давать, как и чего я делаю?! Высадил двери, устроил, понимаешь, проходной двор из моего кабинета и погляди на него – кум королю! Похмелиться пришёл! Вон, иди, похмеляйся, чо ко мне-то?
Кирилл вышел из клуба и остановился, его лихорадило. Это было странное ощущение нетерпения: вроде бы ему необходимо было что-то сделать, вот сейчас, немедленно. Как будто он забыл о страшно важном… Ах, если бы он мог прочесть свои смутные беспокойства! Может быть, шестое чувство подсказывало Кириллу, что как раз в эти минуты он более всего нужен Даше! Но Кир мучительное своё состояние объяснил ситуацией, в которую попал нелепейшим образом, осознанием, что спектакль свой Алка ещё не доиграла, а финал его Кирилл предугадать не мог. Он обрадовался, когда заметил девчонку, идущую мимо Дома Культуры, – она была в той же группе самодеятельных артистов, что и Даша, и Кир заторопился её окликнуть.
