“Что‐о‐о? Императорскими?”
Она поднялась на ноги и бросилась к двери. Ей нужно было срочно кое в чём убедиться. Но комната вдруг поплыла перед глазами. Она словно слепая выставила руки перед собой. Сделала шаг. Другой. И рухнула как подкошенная.
Дверь открылась. И в помещение прошествовали слуги с огромными светильниками в руках. Комната тут же озарилась светом. Следом ворвались женщины: одна из них бросилась перестилать постель, другая — накрывать стол, а третья развешивала и раскладывала по полкам в огромном резном шкафу выглаженные чистые вещи.
Джим приподнялась на локтях, но вставать не спешила. К ней снова вернулось зрение. И она с великим подозрением взирала на всю эту активность в комнате. Рядом с ней кто‐то остановился. Джим медленно перевела взгляд на незнакомца.
— Ну, здравствуй, Джим. — Царкиил Соптес наклонился и с лёгкостью поднял её на руки. — Рад видеть тебя в добром здравии! — Прошёл к кровати, уже застеленной чистым бельём, и осторожно посадил на неё девушку. — Я вижу, ты так и не поправилась, — доброжелательно улыбнулся, но его взгляд оставался напряжённым, — как была худышкой, так и осталась.
“Мой учитель по медитации. Здесь. Сейчас. — Осторожно перевела взгляд на императорские символы, вышитые на тяжёлых портьерах, вырезанные на спинке кровати, выгравированные на камне колонн возле окна. Теперь, когда в комнате стало светло, она их видела повсюду. И ошибки не могло быть, недаром она год за годом изучала историю мира, а это две империи и всё, что связано с ними. — Вот только каким образом я оказалась в императорском дворце?”
В комнату вошёл ещё один посетитель. Своим видом он напоминал аристократа и был того же возраста, что и учитель, по крайней мере, так казалось на первый взгляд. Мужчина остановился возле окна и терпеливо ожидал, пока слуги завершат свою работу. Джим встретилась с ним взглядом. Незнакомец приветственно кивнул.
— Оставьте нас! — приказал Царкиил Соптис, теряя терпение. — Позже придёте и завершите свои дела.
Испуганная челядь бросилась к выходу. И как только в комнату закрылась дверь, учитель по медитации обратился к Джим:
— Так уж вышло, что я единственное лицо, с кем ты знакома лично и в прошлом тесно общалась, поэтому именно мне выпала честь донести до тебя волю Его Императорского Величества. — Учитель прошёл к столику и налил в стакан воды, при этом счастливым он не выглядел. Залпом выпил. — И я здесь для того, чтобы ответить на все твои вопросы.
— Здесь, это где? — поинтересовалась Джим, решив окончательно убедиться в своих подозрениях.
— Ты находишься в Летней резиденции императора.
— Зачем я здесь?
— Ты, как единственная приёмная дочь Его Императорского Величества, в скором времени должна будешь выйти замуж за наследника государства Фириат.
— Что‐о‐о? — Джим поднялась с кровати. — Это, видно, шутка какая‐то, да?
— Нет. Никаких шуток, — Царкиил взял с прикроватного столика кучу каких‐то бумаг и передал их девушке, — я думал, ты уже ознакомилась с ними. — Джим недоверчиво взирала на кипу документов в своих руках и всё меньше понимала, что происходит. — Перед тобой копии. Оригиналы находятся у императора.
— Что в них?
— Печальные события прошлых лет вынудили Адавара Де’Альмарона отказаться сначала от своей дочери, а впоследствии и от родства с единственной внучкой. — Царкиил пересказывал заученные фразы ровным голосом и старался не смотреть на девушку. — Его горе было неподдельно. Его сердце разрывалось в страхе за судьбу бедной малютки. И тогда Его Императорское Величество проявил великодушие, явив всему миру доброту своего широкого сердца: он удочерил маленькую девочку, оставшуюся на тот момент без родителей. Но из‐за происков своих врагов он был вынужден долгое время держать это событие в секрете, и только сейчас император смог официально объявить о твоём существовании, и вскоре будет заключён политический союз между государством Фириат и Тёмной Империей.
