Ректор рефлекторно ещё пару раз нажал на спусковой крючок, но барабан лишь безвредно щёлкал, намекая, что револьвер разряжен. Граф же привык к шестизарядным револьверам.
К счастью, ректор вовремя осознал, что происходит, и полез в карман за патронами, лихорадочно косясь на несущегося на нас медведя, чья шерсть на груди слиплась от крови.
– Сделайте что-нибудь! – полоснул по ушам истеричный крик Рыжей. – Я сполна заплачу вам!
Мой мозг мимоходом отметил, что девка опять в клочья рвёт свою сказку о бедной семье. Однако я, по понятным причинам не стал акцентировать на этом внимание. Вместо этого моя рука взметнулась, а из магического перстня вылетела «стрела». Она безжизненно-серым сгустком тумана метнулась к оборотню и попала прямо в морду. Но…
– Вы издеваетесь? – разочарованно процедил я, глядя на морду медведя.
Даже нос не сгнил! Только шерсть слегка поддалась гниению! Да тут у всех, что ли, имеется не шуточная защита от магии?! Хотя, с другой стороны, логично, что местные в процессе эволюции обзавелись ею, учитывая, какой разгул магии в этом мире.
– Врассыпную! – скомандовал я, бросившись в сторону.
Мы все ринулись кто куда.
Оборотень же заревел и погнался за Рыжей, чей испуганный вопль заметался в моих ушах. Снова раздались выстрелы револьвера. И ректор все четыре пули уложил в бок зарычавшей медведицы. Однако на ней практически никак не сказались раны. Да, новая кровь обагрила её шерсть, но только и всего. Оборотень даже не замедлился. Он громадными скачками настигал вопящую Рыжую.
И тут наперерез медведице бросился Бульдог, сжимая рукоять боевого топора.
Я тоже помчался к оборотню, только уже с другой стороны, да и в руках у меня был не топор, а меч.
Ректор же высыпал на траву гильзы и снова стал торопливо заряжать револьвер.
– Ай! – пронзительно вскрикнула Рыжая и растянулась на траве.
– Да твою мать! – зло выдохнул я, глядя на то, как девушка, захныкав, шустро поползла по траве, глядя большими от страха глазами на медведицу. А та уже приготовилась приголубить Рыжую когтистой лапой, один удар которой может отправить к праотцам средних размеров буйвола.
– Ыть! – выдохнул Бульдог, опустив топор на занесённую лапу медведицы. Хрустнула сломанная кость, и на траву брызнула горячая кровь, а округу сотряс чудовищный рёв боли. Аж молодые осинки затряслись, а все ночные птицы в панике полетели прочь.
Медведица обожгла побелевшего Бульдога пропитанным яростью взглядом и метнула к нему крепкие челюсти, дабы вырвать из бедра охотника приличный кусок плоти. Но тут уже я подскочил к оборотню с тыла и вонзил меч в его бок. Он вошёл чуть ли не до эфеса, вызвав у медведицы ещё один вопль боли. Она резко крутнулась, вырвав из моих рук меч, но так и не укусив Бульдога, потому что её карты смешала моя смелая атака. Однако она же лишила меня клинка. Он застрял в теле оборотня, скачущего на трёх лапах и предпочитающего не наступать на четвёртую сломанную.
– Добейте её! Скорее! – провизжала Рыжая, вскочив на ноги. – Плоть оборотней ночью исцеляется сама собой!
– Сейчас, сударыня! – азартно выдал ректор, оказавшийся около часто-часто дышащей девицы, с незамутнённой ненавистью глядящей на окровавленную медведицу.
Граф сделал ещё четыре выстрела, целясь в глаза оборотня. Три пули вонзились в шею, а вот четвёртая угодила прямо в левый глаз медведицы. Та снова зарычала и встала на задние лапы. А тут уже Бульдог с обезумевшими глазами и перекошенным ртом угостил её топором. Его лезвие со всей силы опустилось на спину оборотня, после чего воздух огласил отчётливый хруст.
