Дед Мороз. Путь Волшебника - страница 3

Рыбник осмотрелся, надеясь понять по следам, кто мог принести мальчика на «Чайку». На берегу не было ни души.

«Не оставлять же его здесь, придется забрать в деревню. И уж на совете решить, кто захочет приютить сироту», – вначале думал Рыбник. «Но как объяснить им, откуда этот мальчик? Вдруг он на самом деле с чудесного острова? Стало быть, он послан мне не просто так. И, когда подрастет, сможет отыскать сокровища», – подходя к дому, Рыбник уже решил оставить ребенка себе.

Мальчика назвали Иваном. И вышло это вроде бы случайно.

В то утро, когда Рыбник нашел на берегу младенца и возвращался домой, у ворот его поджидала соседка – Марфа Семеновна. Рыбник еще не успел обрести обычное хладнокровие, поэтому вывалил ей всю историю как на духу: про мираж дворца во льдах, про плач младенца, который он там услышал, и который привел его утром на берег. Рыбник знал, что Марфе Семеновне можно доверить любую тайну. Женщина хоть и слыла в деревне чудачкой, именно к ней в трудную минуту каждый приходил за советом и помощью. Марфа Семеновна жила сказками, былинами и песнями Севера. Многие из них она узнала от деда и матери, а потом собирала по крупицам от заезжих торговцев. Соседи часто видели женщину на берегу, сидящей прямо на земле или камне и слушающей ветер. Марфа Семеновна была женщиной в летах. Невысокого роста, пухленькая и улыбчивая, когда-то обладательница золотистых волос, но теперь совсем седая. Точного возраста женщины уже никто не помнил, но к ней еще мальчишкой прибегал и сам Рыбник.

Марфа Семеновна внимательно выслушала Рыбника, а потом протянула руки к мальчику, осмотрела его и довольно улыбнулась:

– Здравствуй, волшебник, – прошептала Марфа.

– Что ты сказала?

– Говорю, хороший мальчик, настоящее сокровище нашел.

Рыбник молча кивнул.

– А назовешь-то как? – спросила Марфа.

– Я и не думал еще.

– Может быть, Ваня? – предложила Марфа невзначай.

– Почему Ваня?

– Как в сказках. Жил да был Иван.

– Дурак?

– Много ты понимаешь в сказках-то. Хочешь, сам придумывай, – заворчала Марфа.

– Ладно, пусть будет Иван. А ты не сердись, Марфа, – примирительно проговорил Рыбник. – Как вот только управлюсь с малышом один?

– Почему один? Я-то на что? – и Марфа уверенно взяла младенца. – Пойду его накормлю, а ты пока с Митей поговори. Он у окна уж весь извелся.

Митя был младшим родным сыном Рыбника. Долговязый, с копной черных, как смоль, волос. В отличие от двух старших братьев, он рос хилым и не был похож на отца. Мать жалела и баловала его, а Рыбник, поняв, что из Мити не выйдет достойного ученика, не испытывал к нему особой тяги. Когда мать и братьев унесла болезнь, мальчик, видя слезы отца, спросил:

– Отец, ты бы хотел, чтобы вместо них умер я?

Рыбник не ответил, но ему стало стыдно. В порыве отчаяния он иногда так действительно думал. Старшие сыновья были его надеждой и гордостью, а Митя никогда не проявлял ни капли любви к мореходству. Да и был такой слабый, что на корабле ему делать нечего – все равно бы не справился. Однако ж Рыбник казался суровым только снаружи, сердце его оставалось добрым. Он не ответил тогда Мите, но обнял сына и принялся гладить по голове, пока тот не заснул. Правда, такие проявления нежности случались редко.

Поэтому, когда в то утро Митя увидел в окно отца с младенцем на руках, он не находил себе места. Мальчик несколько раз порывался выбежать во двор, но по озабоченному лицу отца заключил, что лучше остаться в избе. Когда Рыбник передал младенца Марфе, Митя облегченно выдохнул. От бабушки можно ожидать любых странностей, даже невесть откуда взявшихся младенцев. Но, войдя в дом, Рыбник объявил, что найденный малыш теперь будет его братом. Митя хотел потребовать объяснений и отговорить отца, но не сдержал обиду и совсем по-детски заплакал. В ту пору Мите едва исполнилось семь лет. У самого Рыбника в этом возрасте уже была лодка, и слез он себе не позволял. Но что взять с мальчишки, который долго грелся за материнской юбкой?