– Дядь, не очкуй, это я – Рорик.
Красномордая тварина, которую я сперва принял, в силу своего опьянения, за одеяло, встала с кровати.
– Чоб тебя копыто ослиное отоварило, откуда ты здесь взялся? Ты ж улетел.
– Да шайка Голоногого Праведника напала на меня минут через пять, после того как мы разбежались. Пришлось линять по-шурику. Решил тут пока пару дней перекантоваться. Не боись, дядь, я сосед четкий, неприхотливый. Да и готовлю хорошо.
– Ясно.
Я вновь умостился на стул, сделал глоток и передал бутыль Рорику.
– Ах ты ж! А тебе сколько лет хоть? – запоздало спросил я, глядя на то, как мой знакомый, который недавно еще был мальчуганом, яро лакает самогон.
– Дядь, мне тридцать два, пить уже можно и даже нужно.
– А мне вот сегодня восемьдесят восемь стукнуло, – грустно произнес я.
– Обана! Поздравляю. Тогда это, я пока организую закуску, а ты залезь под кровать за второй бутылкой, такое дело надо отметить.
Пара минут и на столе уже лежали: порезанная кровяная колбаса, пару ломтей хлеба, что-то фиолетовое, напоминающее картошку; довершали картину непочатая бутылка желтого самогона Вильгена и две жестяные кружки.
– Ну, давай, за тебя. Здоровья и фарту! Хотя со вторым у тебя всё на мази… Тогда здоровья и денег!
Мы чокнулись, выпили, и Рорик принялся за еду, а мне что-то кусок в горло не лез, хоть я и не дурак был пожевать.
– Ты, дядь, кстати, зачем так рожу поменял? Борода конечно королевская: седая, ухоженная, к цирюльнику ходил? Но вот зачем налысо побрился и состарился?
Я посмотрел на руки – старческие пятна на месте, но вот до этого дряблые мышцы были налиты жизнью, а бицепсы вообще такие, что рукава рубахи так и норовили разойтись.
– Странно.
– Вот и я спрашиваю, зачем?
– А то, чо я состарился за пару часов, тебя не волнует?
– Дядь, чего я только в Мирантире не видел. То, что ты себе пару десятков лет накинул – это не такая уж и редкость.
И в следующий миг красное существо превратилось в меня. Передо мной сидел лысый старик с подстриженными аккуратными бровями и седой острой бородой, тоже ухоженной. Дряблым его не назовешь, так и дышит жизнью и даже через рубаху видна добрячая мускулатура.
– А, похож? – улыбнулся Рорик.
Я со всего размаху ударил кулаком по столу, не сдержав эмоций, которые рвались из меня наружу. Собеседник вновь стал краснокожим существом, с опаской поглядывая на меня.
– Да чо ж у вас тут всё не как у людей?!
Моя грудь ходила ходуном от злостных вдохов, а алкоголь внутри подогревал эту злость.
– Дядь, ты чего? Чё за резкие перепады настроения?
– Как? Как мне теперь тут жить? Всё осталось там! Дом! Скотина! Семья! Сидр! А здесь чо? Чо, я тебя спрашиваю, морда ты бесовская? Да ни хрена! Не умею я в эти ваши фантастичоские игрушки играть!
Я допил содержимое кружки и кинул её в угол.
– Вот как?! Как ты терпишь эти слова, которые постоянно мельтешат перед глазами, как?!
– Какие слова? Ты о чем вообще?
– Ну вот эти осточертевшие надписи: получен новый предмет, штраф, получен навык… Чо это ваще такое? Как оно работает?
Я взял со стола бутылку и крепко приложился к горлышку. Напиться, поскорее и посильнее… Напиться и забыться.
– О, дядь, ты б так на алкашку не налегал, сбавь кропалик. Мы только начали, а к тебе в гости уже белочка постучалась.
– Мне восемьдесят восемь! Мне уже восемьдесят восемь! Чо мне там осталось? Еще пару лет дожить в своей хибарке и спокойно уйти. Нет же, теперь мне надо всё отэто от! Разве ж я просил об этом?! Просил?! Нет, не просил, точно помню! Прикопали б меня на могилке, да наведывались хоть раз в годок, и на том спасибо! Нет же! Давай теперь, дед! Учись жить заново! А спросил хоть кто-то: хочу ль я этого? Спросил? Нет! Поставили перед фактом! А затем еще и раком!
