– А я сейчас мужа позову.
– Не надо мужа. Вот мужа – не надо! – догадались други. И поволокли Малярчука вниз. Легче как-никак.
– Стоп! – крикнул Малярчук, чуть-чуть приоткрыв один глаз. – Моя дверь, приехали.
Прислонили задремавшего Всеву к дверному косяку.
– Ключ? – замычал Батумыч и ткнул пальцем на карман.
Вынули из кармана ключ.
– Тут уж я сам.
Он взял его и вставил в замочную скважину. По-барски махнул рукой. Мол, свободны, люмпены.
– С тебя поляна! – метнул глазами молнию Квартет.
– Само собой.
Чертыхаясь на чем свет стоит, пацаны побрели во двор. Сорвал, стервец, общественное мероприятие…
Замок, однако, не открывался…
На следующий день Малярчук объявился во дворе с многочисленными пластырями на лице – «кошка Моня». Потом сознался. Оказалось, пока он шебуршал ключом в замке, выбежала с визгом какая-то деваха. Сначала исцарапала всего, а затем до кучи облила ведром воды.
Всё-таки перепутал, сомец, с бодуна квартиру.
В первый-то раз правильно домахнули – родимую дверь не опознал. Потому как пешком он никогда домой не ходил. А с лифта и с лестницы – разные ракурсы.
8.47
Бодуненц поплелся к директору лицея в одних штиблетах без носков.
«Что ему еще надо?» – лихорадочно соображал он.
Поскольку Бодуненц донашивал за сыном-семиклассником брюки, то белые щиколотки предательски торчали из ботинок.
Их Величество, обычно снисходящие только до мимолетного взгляда, в этот раз критически осмотрели Савелия с ног до головы:
– Одни без носок ходют, другие в ответ пупок заголяют (имелось в виду лицеистки). Полный компресс! И мы еще боремся за звание лучшего лицея города.
– Простите, забыл дома. Второпях.
– Ты в следующий раз голову не оставь! «Второпях!» – проворчало Их Величество. – К слову, начертил фланец? А то послал к тебе мсье Прохорова с Глебом. Где пропали? Ни чертежа, ни Прохорова, ни Глеба? Случаем, не заходили?
– Были. Но ушли-с!
* * *
Вся компания собралась под грибком. Люлипупенко засуетился:
– Где же я сырка «Хохланда» плавленную пластинку в кармане затерял. Это, конечно, не то что легендарная «Волна», но… (сейчас, между прочим, песня в моде, стал быть, про тот легендарный сыр: «…"Волна", новая "Волна" – скоро подо мной будет вся страна!»). Ох ты, еще десятка и пятак. На пиво. Отпад. Откуда?
Люлипупенко наморщил брови:
– Вот те на! Совсем забыл, а я ведь сегодня с семи тут манстырюсь. Жена выгнала. Столкнула с кровати. Хотя нет, впрочем. С кровати – это позавчера. Вчера я на коврике у порога ночевал. Хотя нет, это позапозавчера, но в общем тамбуре. Сегодня на лестничной площадке под распределительным щитком. «Вечно, – говорит, – это полено (из него с ее слов "мой прадед Буратино делан") под ногами мешается». И еще иногда добавляет: «Соседи пойдут – запнутся. Иди, досыпай во дворе». Но какой тут сон на теннисном столе. Вот с семи и гуляю, воздухом дышу. И тут…
Вдруг, откуда ни возьмись, нарисовалась тусовка: человек семь молодняка – две девахи и пятеро парней.
Одна из девиц стала что-то зловеще нашептывать своим кавалерам:
– …вон к этому мужику, я его знаю, он каждое утро и вечер в одном и том же месте торчит.
Вся компания стремительно двинулась в сторону Арнольда.
Люлипупенко приготовился решительно дать отмашку (в смысле, сделать ноги).
От тусовки отделилась та самая деваха и подскочила к Арнольду. Вблизи оказалась симпотная блондинка.
– Мужчина, можно вам маленький, но ответственный поручений?
