– Я, конечно не против, если бы ты в меня вошёл, но не думала, что это будет так напористо и экстравагантно, – отшутилась в привычной манере Бритва, а уже следующим мигом, едва убрала защитные барьеры церебрального импланта, ощутила, как её сознанию стало неожиданно тесно в голове. Это единение разумов стало для неё откровением, ведь декеру тоже пришлось полностью обнажить свои мысли и чувства.
Тело былой потрошительницы, в коем она оказалась как пассажирка, метнувшись влево, грациозным прыжком заскочило на харкающее стрельбой орудие, уцепившись насколько вообще это было возможно. Правая рука, выдернув затылочный шлейф коммуникатора, вонзила его в разъем для прямого подключения.
Бритва, получив равносильный доступ к мозгу Сеерина, покуда тот воевал с протоколами защитных систем, не без удовольствия обнаружила, что полуэльф испытывает к ней довольно теплые чувства. Решив копнуть глубже, она, без стеснения игнорируя протесты Сильраиры, ушла в более отдаленные части его естества и тут её будто взаправду окатило нестерпимой мукой, нет, не физической – душевной, с коей день ото дня жил её подопечный. Ведь совесть – это тот клинок, что хуже врага разит своего хозяина.
Она безвольным мешком болталась на плечевой пластине берсерка, обгорелая рука – кусок выжженной до кости плоти – агонией отзывалась от каждого движения.
– У вас пятнадцать секунд. Больше модуль ждать не будет! – донеслось из динамиков шлема, а встроенный экран предавал изображение с визоров.
Изображение, что до конца дней осталось в памяти Сеерина, как теперь и Бритвы. Живописующая картина горящего на всех концах сектора, заволочённого черным, как сам смертный сон, дымом, выстланного словно ковром обезображенными телами. Сами его нерушимые столпы-мегабашни со стоном живого существа рушились. И еще были крики ужаса и боли, всеобъемлющий вопль агонии, проникающий даже сквозь оболочку шлема.
Вот она, спасительная аппарель и орк аккуратно, будто ребёнка, снимет его с плеча. Закопчённые солдаты забивают нутро, что-то орет лейтенант. А она, вернее он, смотрит назад. На бегущую к десантному модулю фигуру. Женщину в грязной одежде, протягивающую ребенка, совсем грудничка. Она не хотела спастись сама, хотела передать захватчикам свое дитя, дабы даровать ему жизнь. Но лейтенант решил иначе, короткая очередь – и её тело, как и сверток, раскрылся кровавыми бутонами. Орк не успел, он даже не мог помыслить, что израненный Сеерин уцелевшей рукой сможет поднять стандартный десятимиллиметровый. Дульный тормоз со встроенным глушителем харкнул всего один раз, а пуля чуть не в упоре расколола шлем офицера.
Бритва, только теперь, находясь глубоко в подкорке сознания Сеерина, прозрела, что его боль, многие годы глодающая бессонными ночами совесть, нисколь не меньше, чем её прошлое, обрушенное сектой, которую они сегодня должны окончательно уничтожить. Дальнейшую мысль ей развить не удалось, её будто молотом вышибло из синхронизации.
Декер вторгнулся в защитную сеть Детей распада, искин проломила защитный барьер, буквально разметав черный лед внедрением изнутри. Сеть была огромна, её масштабы поражали воображение, она проникала подобно росткам сорняка во весь информационный мир улья. Сеерин даже вздрогнул, их влияние просачивалось в каждой подсети, в каждом секторе, от гидропонных ферм и великого множества предприятий до корпораций и силовиков. Каждая гребанная подстанция фильтрации воды, даже система, мать её, рециркуляции каждого из секторов огромного Оплота Серарсеваль имела хоть и малый, но отпечаток воздействия Детей распада. Они не просто высасывали средства и информацию, полня безмерно свои активы, но и тихо, незаметно прокачивали пропаганду! Ведь даже в рекламах и новостях просачивалось влияние, двадцать пятым кадром суя ужасные, в стиле самой секты, изображения, пудря мозги обывателям.
