Читать онлайн Игорь Чио - Дельфиния II

– Посади птичку в клетку… – прошептало черное пятно, блеснуло желтыми щелями прищуренных глаз и заурчало по кошачьи.

Рита проснулась от вибрации и открыла глаза.

В комнате было светло, солнечные лучи отсвечивали в глянце настенного календаря с изображениями мифологических фигур вечного мрака Эреба и ночной темноты Нюкты; рамка была установлена на дате 21 мая 2010 года. Круглые настенные часы в виде большого желтого смайлика показывали восемь часов. Воздух в уютной спаленке вибрировал от шелеста и трепыхания – в шторах запуталась маленькая птичка; устав, она уцепилась лапками за кружева тюля и затихла.

«Ярко-оранжевый шарик с хвостиком… не воробей и не синица, – сонно подумала девушка. – Ах, это же канарейка! Экзотичная домоседка, рожденная жить и умереть в клетке, улетела от хозяев…»

Рита тихонечко поднялась, стараясь не спугнуть беглянку, но не заметила, как одеяло поползло и с тихим шорохом свалилось на пол. Птичка перелетела на туалетный столик и спряталась между флаконами и упаковками лекарств.

– Теперь будешь жить со мной. Споешь мне о Канарских островах… как-нибудь потом, да? – Рита закрыла форточку и занавесила окно. – Это чтобы ты с размаху не ударилась о стекло, – она затаила дыхание и неслышно подкралась к трюмо, продолжая разговаривать с канарейкой так тихо, что сама не слышала своих слов. – Не бойся, я просто хочу рассмотреть тебя, оранжевое чудо.

Птичка забила крыльями, взлетела к окну и увязла в тюлевой преграде.

– Прелестно, вот и повиси пока там, – Рита одела белый фланелевый халат, сунула ноги в пушистые тапочки и подошла к круглому зеркалу, чтобы осмотреть аллергическое пятно на левой щеке.

«Кажется, покраснение стало бледнее, – она открыла тюбик, нанесла на кожу гормональную мазь и нахмурилась. – Не стоит обманываться, все также плохо, как и вчера».

В комнате раздалось требовательное кошачье завывание.

– Маня, что? Тоже хочешь, чтобы я посадила птичку в клетку? – не оборачиваясь, спросила Рита. – К чему этот ваш кошачий заговор?! Зачем два раза напоминать о том, что я, итак, собираюсь сделать? Да, да, я помню, волнистый попугай упорхнул в прошлом году, но клетка от него осталась и должна быть где-то в доме… скорее всего, в кладовке. Сейчас схожу.

Рита покончила с неприятной процедурой и спустилась по лестнице, соединяющей комнату с двумя этажами дома; кладовка находилась в основании башни, точно под спальней.

«Странно, что на двери нет замка, он тут всегда был… Ну и прекрасно, не придется спрашивать маму, где ключ».

Снизу вновь раздалось мяуканье – кошка Маня уселась между дверью и девушкой и напомнила о себе еще раз.

– Ищу клетку и кое-что еще, – коротко пояснила хозяйка. – Отойди, ты мне мешаешь.

Маня поднялась и отошла в сторону. Рита открыла дверь, щелкнула выключателем и бегло осмотрела тусклую комнатушку, заваленную хламом.

Войти было невозможно. Рядом с дверным проемом стояла обшарпанная тумбочка, тут же старые санки и лыжи, за ними мешки, коробки, банки; в глубине комнаты возвышался древний массивный сервант, рядом с ним стул, испачканный краской, на нем – деревянный ящик, похожий на домик с усеченной крышей.

«Ларец-теремок? Плохо видно, фонаря нет, и лезть в это царство пыли неохота…»

– Рита, доброе утро. Что ты ищешь? – сострадательный взгляд мамы напомнил об ужасной аллергической сыпи.

Проблемы с кожей лица возникали у дочери Улановых ежегодно и всегда на левой щеке. Врачи говорили о реакции на цветение, но вот уже третий день, как обычная весенняя неприятность превратилась в кошмар. Из-за канарейки Рита забыла надеть марлевую повязку и теперь прятала от мамы лицо, коротко рассказывая об оранжевой птичке.

– Птица залетела в дом? – в голосе мамы звучало недоумение. – Это примета, но не знаю, хорошая или плохая. Маня, не мешайся под ногами. Клетка? Лежит тут, у входа, в картонной коробке. Схожу на кухню за резиновыми перчатками. Пойдем со мной, подождешь там. Нечего лазить по пыльным углам с твоей-то аллергией.

Кошка распушила хвост и побежала впереди. Рита молча пошла следом, полагая, что во всем, касающемся домашнего хозяйства, можно с закрытыми глазами довериться настоящему эксперту – маме. В ее владениях всегда порядок. Тех, кто не возвращает вещи на место, она зовет бурундуками, эти зверьки все тащат в свои маленькие норки. Самый злостный бурундук в доме, конечно, Рита – все, что попадает в ее спальню, остается там, пока мама не организует облаву на тарелки, чашки, ложки и прочую утварь.

Мама натянула резиновые перчатки, ушла в кладовку и через пару минут вернулась с яйцеобразным птичьим домиком и пачкой старых газет. Рита развернула одну из них на кухонном столе.

– Хорошо, что я положила ее у входа, – мама поставила клетку на стол, протерла решетки и открыла холодильник. – Налью Мане молока, чтобы не бегала за нами.

– Бесполезно, – нехотя заметила Рита, вынимая из клетки птичью поилку, – сейчас нашу кошку интересует только птичка.

Мама наполнила блюдце и поставила его на пол, но Маня не стала пить молоко.

– И как ты понимаешь, чего она хочет, ума не приложу.

– Просто чувствую, – Рита постелила на дно клетки чистую газету и насыпала в кормушку горстку пшена.

– А я думаю, она хочет сцапать птичку. Следи, чтобы Маня не пробралась в твою комнату, или лучше скажи ей, чтобы шла на улицу.

– Она хочет посмотреть, как мы посадим птичку в клетку, – нехотя пояснила Рита, наливая воды в чистую поилку. – Ничего не случится.

– Ты уверена? – на всякий случай усомнилась мама, но, заметив утвердительный кивок дочери, привычно положилась на ее знание кошачьей природы. – Ладно, пойдем ловить твою канарейку.

Дочь Улановых с детства дружила с кошками. Осторожные и бесстрашные животные, гуляющие сами по себе, подбегали к маленькой Рите и безропотно позволяли ей совершать с собой действия вопиюще оскорбительные, например, тискать до тошноты или даже бесцеремонно оттащить себя за хвост. Что бы она с ними не делала, кошки оставались лучшими подругами девочки, ее стражами, учителями и советчиками, Рита же понимала их так, будто общалась с ними на особом языке, непонятном, порой неслышном для других.

В спальне царила полная тишина, птичка как будто исчезла.

– Улетела в нижние комнаты? – предположила мама.

– Нет, я закрывала дверь. Ой! Когда эта мелюзга успела сотворить такой кавардак?

Строй лосьонов для очищения кожи и коробочек с таблетками будто разворошили; упаковка с ватными дисками валялась на полу; гигиенические салфетки испачканы – канарейка нагадила прямо внутрь вскрытой упаковки.

– Крошечное стихийное бедствие! – Рита деловито прошлась по комнате, хлопая в ладоши. – А ну быстро покажись! Мы принесли тебе домик.

Кошка запрыгнула на туалетный столик. Из-за шкатулки тут же раздался звук маленьких крыльев, бьющихся о препятствия; птичка вспорхнула, опрокинув на пол флакон с дорогим средством.

– Ах ты, маленькая хулиганка!

– Смотри-ка, – удивилась мама, – Маня и правда не охотится, хотя знала, где искать.

Оранжевое чудо подлетело к окну и со знанием дела уцепилось за тюль. Рита ловко завернула полу занавески и накрыла беглянку ладошкой.

– Осторожно, не придуши, – забеспокоилась мама.

– Попалась, дебоширка! – Рита погладила пальчиком малюсенькую головку и выпустила птичку в клетку.

Канарейка тут же вспорхнула на жердочку.

– Какой сочный оранжевый цвет, – удивилась мама, восхищенно разглядывая птичку. – Смотри, у нее на груди белое пятнышко!

Маня устроилась около клетки и с интересом наблюдала за птичкой. За дверью раздался басистый мужской голос.

– Полина!

– Да, Марк, уже иду, – мама суетливо взглянула в сторону настенных часов и улыбнулась дочери. – Твой отец – это человек-распорядок.

Рита не удержалась от иронии:

– По твоей милости завтрак задерживается на целых пять минут! Безобразие! Ты хоть понимаешь, что твоя непростительная халатность ставит под угрозу безопасность российского государства?

Полина хохотнула, настороженно взглянула на кошку около клетки с чудесной птичкой и направилась к двери, попутно напоминая:

– Приходи на летнюю веранду, завтракать будем там.

– Я пока не хочу, – меланхолично отказалась Рита, – нам с Маней нужно поболтать и поискать то, что спрятано.

– Если нужно найти в доме какую-то вещь – спроси у меня. И лучше не серди отца, он будет недоволен, если ты не выйдешь к завтраку.

– Скажи, что я беспокоюсь о его здоровье. Вид обезображенной особы может испортить ему аппетит.

– Рита…

– Мам, это не обсуждается!

По опыту зная, что настаивать бессмысленно, Полина вздохнула и вышла из комнаты.

Пятью минутами ранее Марк Уланов появился на веранде, обнаружил, что завтрак еще не готов, сходил в кабинет за портфелем и теперь просматривал документы, сидя в плетеном кресле за столом, сервированном на три персоны, по-домашнему скромно, но уютно. Прошло несколько минут, спасенных от бездеятельного ожидания, а завтрак не начинался. Марк взглянул на часы, громко позвал жену, где бы она ни была, услышал ее голос, и спас еще пару минут, проверяя содержимое портфеля.

Полина вернулась, поставила в центр стола круглую сковороду, кувшин с апельсиновым соком и села напротив мужа. Аппетитный запах пышного омлета с беконом, помидорами, сыром и свежей зеленью заставил Марка отложить портфель и сделать жене комплимент:

– Даже из яичницы ты умеешь сделать маленький шедевр. Выглядит аппетитно, пахнет бесподобно, – он разделил блюдо на три части. – А где наша королева?

– Стесняется своего вида, – Полина выложила на тарелку пару слоеных пирожков и налила чаю в изящную чашку. – Отнесу ей в комнату.

– Нет, сиди, я схожу и позову.

– Рита не пойдет, а ты испортишь себе настроение на весь день, – она многозначительно посмотрела на мужа. – Лучше подумай, как помочь.

Полина помедлила несколько секунд, убедилась, что супруг отказался от бесполезной затеи, и понесла дочери пирожки. Глава семьи остался в кресле, сурово нахмурился и погладил аккуратно подстриженную бороду.

Марк Уланов, рослый пятидесятилетний мужчина со взглядом внимательным, замечающим и угадывающим, умом был обязан природе, опытом – своему трудолюбию, а строгим воспитанием – отцу, высокопоставленному офицеру КГБ. После десяти классов школы юный Марк, выросший в семье потомственного военного, пошел по стопам родителя и избрал путь защитника государства российского от извечных его врагов, кои друзьями только притворяются, да и то ненадолго.

Еще в начале 60-х у маленького Марка проявился экстрасенсорный дар, который его отец, человек знающий, заметил и взялся развивать. Это сегодня известно, что спецслужбы тайно исследуют пси-явления и паранормальные способности, но в период железного занавеса и холодной войны, начиная с 1946-го и до конца восьмидесятых, все изыскания в области аномальных явлений были засекречены. Марк Уланов получил шанс реализовать себя как медиум, проявил завидную работоспособность и к началу нашего повествования занимал в ФСБ положение авторитетного эксперта.

Благодаря отцу Марк с молодых лет знал, что человеку отпущен конечный запас времени, сил и энергии (очевидность, пониманию многих, недоступная), поэтому концентрировал эти ресурсы в учебе и работе, позже в семье, а тех, кто распылялся на самообман, показную мишуру, ветреных подруг и любовниц, считал бездарными транжирами и не понимал. У женщин Марк часто вызывал томное желание погреться на груди утеса великана, но никогда не злоупотреблял этим, ибо принадлежал к редкому типу однолюбов.