– Расход, выходит, большой.
– Большой, – снова вздохнул он. – Десять тысяч. Двенадцать тысяч. Может, больше. Надо еще платить тамаде, музыкантам, артистам, надо сделать подарки уважаемым гостям…
Возникла некая минута откровения, и я задал вопрос, который не стал бы задавать при других обстоятельствах:
– Где же взять такие деньги?
– Немножко копить нужно. Много-много лет. Еще родственники помогут. Родственников много – один даст немножко, другой немножко, получится много. Есть еще друзья, есть добрые соседи – тоже дадут, не обидят. Можно собрать! – уверенно заключил он.
– Но ведь долг надо вернуть?
– Обязательно! Но потом. У них – тоже дети, тоже надо свадьбу играть.
– Значит, работать всю жизнь на свадьбу?
– На свадьбы! – поправил он меня и с гордостью похлопал себя по груди: – У меня – семь сыновей! Пятерых уже женил. Еще один сын – в армии служит, самый младший – в школу ходит. Их тоже надо женить.
– Сочувствую вам…
Он пристально посмотрел на меня:
– Э, слушай, друг, зачем столько хлопка нужно?! Вся земля – для хлопка, вся вода – для хлопка… Всё мало и мало! Какой тут секрет?! Э, хорошо можно жить! Почему не хотим хорошо жить?! – Он понизил голос, словно доверяя мне сокровенную тайну: – Мой приусадебный участок – шесть соток. Он мою семью кормит. Я имею с участка больше, чем из совхоза. А дали бы мне двадцать соток, я бы всех сыновей спокойно женил, каждому дом построил бы, все долги заплатил бы…
– Сочувствую вам… – снова повторил я.
(А что мне еще оставалось?)
Тут же я ощутил, что моя сугубо нейтральная реплика вроде как задела его за живое.
– У вас, у русских, дешевые свадьбы, зато живут вместе мало! – с какой-то даже горячностью заявил он. – Чуть что: развод! А у нас развод редко бывает!
Что ж, в моем арсенале тоже имелся весомый аргумент:
– Ладно, развод у вас бывает редко, согласен. А вот скажите мне по-честному: в ваших семьях, после всех этих дорогих свадеб и больших долгов, молодые всегда живут в любви и согласии, душа в душу? Не бывает так, что они просто вынуждены терпеть друг друга до самой старости?
Его напряженность исчезла так же внезапно, как и вспыхнула, и он ответил вполне покладисто:
– Ладно, пускай! Дорогая свадьба, дешевая свадьба – неважно! Но у нас, во всех семьях, много детей, а у вас, у русских, один-два. – Он покачал головой: – Это ваша беда, друг! Беда русских. Вы должны подумать об этом, пока не поздно…
Тут распахнулась дверь, и в палату вкатился наш неунывающий Хушбактов.
– Халилов, не кушать! – весело заливался он, приплясывая и размахивая в воздухе бумажкой.
Халилов, взяв у него направление на очередной анализ, какое-то время изучал его, затем перевел дух:
– Это не сегодня! Это завтра утром!
А Хушбактов, между тем, склонился к моему уху и, оборвав беспечный смех, прошептал:
– Газета – хорошо! Москва – хорошо! Наши баи боятся Москву, боятся газету! Не забудь, друг! Как лето придет, обязательно буду ехать! Жди гостя!
Хушбактов так и не приехал.
Осенью того же года загадочной смертью умер Рашидов, правивший республикой почти четверть века, а вскоре началась раскрутка печально известного «узбекского дела».
По моим сведениям, следователи побывали в том районе, где Хушбактов пас своих овец.
Не исключаю, что мой чабан нашел для себя весьма заинтересованных слушателей.
Не встречался мне больше и Халилов.
Ну, а, спустя какое-то время, произошли события, вихрь которых вроде бы начисто стер из моей памяти эту неброскую историю.
