Дело Романова - страница 10

Мы вошли в его комнату:

– С чем пирожки? – спросил Бекендорф.

– С капустой.

– Вкусные?

– Отменные! Агафье в этот раз они явно удались. Угощайтесь!

– Благодарю, мы пришли сюда не за этим. Скажите, Василий, вы вчера привезли графа во дворец?

– Именно.

– В котором часу это было?

– Не могу знать, где-то за полночь.

– А откуда вы его привезли?

– Из дома Левицкой, что на Невском проспекте.

– Он возвращался оттуда один?

– Точно, один.

– Когда вернулись к себе, никого посторонних не видели?

– Нет, не видел, вот вам крест! – кучер перекрестился, забыв при этом, что держит в руке пирожок.

– Благодарю вас, Василий, не смею больше беспокоить.

Пожевав губами, Бекендорф снова обратился к Семёну.

– Кто у нас остался на очереди?

– Конюх Савелий и дворник Игнат, – ответил дворецкий.

– К кому пойдём, Александр? Проверим вашу удачу! – неожиданно спросил меня Григорий Иванович.

– К дворнику! – не задумываясь, ответил я.

– Ваша ставка принята! – с иронией произнёс Бекендорф и кивнул Семёну.

– Он в соседней комнате, – ответил Семён.

Дверь была заперта, и на долгий стук никто не отвечал. Григорий Иванович подозрительно посмотрел на Семёна, тот лишь развёл руками и произнёс:

– Есть за ним грех, злоупотребляет спиртным. Ничего не можем поделать.

– Алкоголь – это зло, столько проблем от него, – философски заметил Бекендорф.

Стоило ему это только произнести, как дверь всё-таки открылась, и на пороге появился кучерявый мужчина средних лет с густой чёрной бородой, весь взъерошенный, с заспанным видом и запахом перегара.

– Чего вам? – буркнул недовольно он.

– Как его терпел граф? – обратился к Семёну Григорий Иванович. – Александр, дышите через раз! – обратился следователь уже ко мне. -Глубочайше извиняемся за то, что посмели вас побеспокоить! Мы из полиции. Приходите в себя, и мы с вами потолкуем.

– О-о-о! – вымолвил дворник, видимо, здесь было принято общаться одними звуками. – Момент! – скрылся за закрытой дверью Игнат и через минуту снова появился в уже более опрятном виде. – Бога ради, простите! Перебрал вчера лишнего.

– Как и в предыдущие дни, – язвительно произнёс дворецкий Семён.

Не обратив внимания на комментарий дворецкого, Игнат ждал от нас дальнейших вопросов.

– Игнат, вы, наверное, не в курсе, но у вас случилось страшное преступление. Убит ваш хозяин. Хотим спросить вас, кто-нибудь посещал этот дом накануне ночью? – спросил Бекендорф.

Видимо, обдумывая услышанное, дворник сделал удивлённое лицо и после небольшой паузы всё-таки с трудом, но заговорил:

– Этой… ночью… ну… э-э-э… женщина была!

Теперь была наша очередь делать удивлённые лица.

– Тааак, хорошо! – словно боясь спугнуть, аккуратно продолжил Григорий Иванович. – В котором часу это было?

– Была… э-э-э… уже ночь, барин. Время… э-э-э… уже… не подскажу, извиняйте. Был немного… уже… это… того! – виновато произнёс Игнат.

– Понятно. Ну, ничего страшного! Может быть, вы узнали эту женщину?

Сделав паузу, Игнат оглядел нас и вымолвил:

– Я её… э-э-э… не успел разглядеть, лицо… э-э-э… закрыто было!

– Чем было лицо закрыто?

– Тканью.

– Понятно! Как же вы её впустили, если не узнали?

– Так она… э-э-э… назвалась!

– И как же она назвала себя? – терпеливо спросил следователь.

Дворник сделал многозначительную паузу, словно обдумывая, говорить или нет, и всё-таки вымолвил:

– Екатерина… э-э-э… Левицкая!

После этих слов Семён как-то осунулся, словно постарел ещё лет на пять, а у Бекендорфа появился блеск в глазах и азарт в голосе: