От родителей Марте осталась трёхкомнатная квартира, сейчас, по большей части, заваленная разной ерундой. Марта жила на работе, ела то, что покупала в супермаркете, носилась по городу на своей машине… но эта квартира оставалась ее домом.
Мирослава надо было положить на диванчик в той комнате, что когда-то была гостиной. Марте пришлось порыться в шкафах, чтоб найти постель. Кажется, этот комплект покупала ещё мама…
В какой-то момент на Марту даже нахлынула тоска, она испугалась, что сейчас сядет на пол и будет рыдать, но обошлось. Она слишком устала, слишком привыкла к суете своих дел, чтоб плакать.
К тому же, она слишком хорошо понимала, что слезами не поможешь, а сделать все равно ничего нельзя.
Мама вместе с отцом разбились на машине три года назад, и Марта порой спрашивала себя, не потому ли она так любит гонять, что ждёт встречи с ними? По всему выходило, что… это неважно. Рутина поглощала тоску, работа, важная и нужная, отбрасывала ее прочь. Марта шла вслед за отцом – тот тоже был полицейским, и Марте всегда казалось, что он брал на себя ответственность за порядок сразу во всем городе.
Мирослав вошёл в комнату.
– Я попросил домового, – сказал он, как о чем-то само собой разумеющимся, – присмотреть. Чтоб мы выспались и отдохнули, но не проспали.
– А что, домового можно использовать, как будильник? – Марта постаралась смешком прогнать из головы тоску.
– Уважительнее, уважительнее, – поправил ее Мирослав. – Хозяин ведь слышит.
Марта сунула ему в руки белье. Показала рукой в сторону гостиной.
– Диван там, – сказала она.
Мирослав кивнул.
Марта ушла в свою спальню села на кровать. Помассировала виски – от напряжения дня в голове словно сгустился большой чугунный шар. При движениях казалось, что он медленно перекатывается внутри и порой тяжело бьется о стенки черепа изнутри.
Прислушалась – не ходит ли где-то по дому домовой? Но не услышала ничего.
День кончился.
Марта легла на подушку, и отключилась.
***
Во сне она видела…
Вверх тянулись темные ветви деревьев. Казалось, что они острые и твердые, что касаться их нельзя.
По веткам скакала белка, беззаботно и легко. Внизу под деревьями бродил здоровенный козел, шерсть его была черной, а глаза горели огнем.
Потом все пропало, появился костер. У костра сидел Коростень и протягивал ей стакан с мутной желтоватой жидкостью. Почему-то Коростень был совершенно гол, если не считать ожерелья из ярких тропических цветов, которое свисало с шеи на грудь.
– Осмотрительность, – сказал Коростень. – Добродетель стариков – осмотрительность.
Марта поняла, что это вовсе и не Коростень, но кто это понять не успела – на плечо странного человека села огромная оранжево-алая птица, глянула черным глазом на Марту и пронзительно крикнула голосом будильника.
Марта не сразу сообразила, что за мужик спит в гостиной. Вчерашний день превратился в плотный комок событий, к тому же странный сон… Потом вспомнила – колдун, Мирослав.
От сна она уже почти ничего не помнила, только ощущение смутной тревоги. И еще ожидания чего-то необычного. Сегодня должно было еще что-то случиться.
“А то у меня нынче случается что-то обычное, – подумала Марта. – Увидеть бы, что будет…”
Она собралась было сосредоточиться и попытаться, как вчера, заглянуть… но вспомнила, как потом внутри головы катается тяжелый чугунный шар, и пошла варить кофе.
