Читать онлайн Пашка В. - Королевский долг

Трубы гремят и замолкают. Остается только ровный, еле слышный рокот огромного барабана. Это была находка мэтра Валенти – чтобы герольд объявил, протрубили трубы, но Ее Высочество не выходила сразу. Тихий рокот барабанов… а потом тишина и принцесса в бело-золотом, сверкающем платье выходит на фоне потемневших старинных гобеленов.

Красиво задумано, и получилось еще лучше.

Бланка красавица, что и говорить. И в этом платье она чисто сказочная принцесса. Которая вот-вот станет вполне реальной королевой – сегодня день ее совершеннолетия и коронации. Сегодня она перестанет быть высочеством, и станет величеством, и поэтому праздник.

Я стою в огромном зале, улыбаюсь, любуюсь сестрой. Нет, что ни говори, а хорошо, что королевой станет она. Не люблю я это все. Она конечно прекрасна и воздушна, но я-то знаю, как она с мэтром Валенти репетировала этот выход, и речь, которую она сейчас произнесет, и… вот, произносит.

На таких церемониях каждый шаг выверен и отточен, каждый жест, каждое слово сперва обдумано, отрепетировано…

Дворяне и богатые купцы, удостоенные высокой чести видеть это представление смотрят сияющими глазами, но я замечаю, что некоторые поглядывают на меня. И от этого становится кисло, и моя улыбка теряет искренность.

Я не волшебник, но я хорошо знаю, что они думают. Я мужчина, я старше, но коронуется Бланка – этого уже довольно, чтобы вся эта свора косилась на меня, и думала о том, какие выгоды можно извлечь, если начать мутить воду. Я сегодня целый день ловлю на себе такие взгляды.

Противно! Осторожные взгляды, осторожные слова, осторожное сочувствие… мол, как вы, ваше высочество, полагаете – из ее высочества получится хорошая королева? Впрочем, конечно хорошая, но вот…

И глаза – голодные, ждущие, жадные.

Мэтр Валенти мне еще за месяц до этого цирка говорил, мол, будьте очень осторожны, ваше высочество…

Дело в том, что наш с Бланкой папаша, славный король Виттерио, в завещании вполне однозначно указал, что наследовать должна Бланка. Почему он так сделал? Почему назначил наследницей младшую девочку? Кто ж знает… Мама наша умерла вскоре после того, как родилась будущая наследница, и отец тогда же и написал завещание. Люди думают, что от горя после смерти жены… наверное, они правы, но мне кажется, что с тех пор у него была возможность передумать. Если б это было решение момента, он мог бы и все переписать, он правил еще пятнадцать лет. И меня вовсе не забывал и не обижал, что бы там ни твердила молва…

Потом весь год от смерти отца до совершеннолетия Бланки я выслушивал разные намеки. Моя б воля – я б и на коронацию не пошел бы. Сестра поняла бы, а терпеть эти взгляды – сочувствие-ожидание-презрение – лучше уж поехать к озеру и стрелять уток!

Но мэтр Валенти запретил. Сказал, мол, если я уеду, это будет выглядеть еще хуже… и вот я стою, подпираю стенку, любуюсь сестрой и стараюсь не замечать придворных шакалов. Улыбаюсь.

Бланка говорит речь, но я не слушаю, я эти слова уже читал и слышал, когда Бланка репетировала. Обещает быть хорошей королевой, вспоминает, каким хорошим королем был папа, вспоминает славную историю нашего рода. Наверное, на всех коронациях всегда говорят что-то подобное.

Музыка затихла, публика тоже. Бланка стоит, почти светящаяся фигурка, нежным своим голоском вещает. Самые впечатлительные утирают платочками глаза.

Почему-то представляю себя на ее месте. Ерунда вышла бы! Я б запутался и ляпнул бы ерунду. И в белом костюме я выгляжу отвратительно – подчеркивается шрам на лице, неудачно упал с лошади на охоте.

Бланка лучше!

– А тебе бы по-другому всю церемонию готовили, – раздается у меня за спиной чей-то голос. Тихий, хрипловатый, чем-то знакомый, но не могу вспомнить, кто же это.

Повернуться? Нельзя, наверняка на меня смотрят и отметят, что пока шла коронация, принц Альберт о чем-то шептался. И я молчу.

– Само собой, – бормочет голос, – все по-другому было бы. И речь не зубрил бы, просто от души говорил, что думаешь…

– Знаешь, что я думаю? – не выдерживаю я и говорю еле слышно, – Я думаю, что тебе стоит подавиться своими слюнями! Которые ты напустил в надежде устроить…

Я не договариваю. Голос смеется за моей спиной.

– Ночью поговорим, жди, отважный принц!

Я оборачиваюсь. Прямо за спиной стена, на стене – гобелен. На гобелене вышита Дева-Луна – бледное лицо огромные глаза смотрят ввысь. У ее ног лежит козленок, смотрит прямо на меня.

Я моргаю и вижу, что мне показалось – козленок так же, как и его хозяйка, смотрит вверх.

Я собираюсь вертеть головой, искать, осматриваться, но вовремя вспоминаю о том, где я. Смотрю на сестру, она как раз заканчивает речь. Все ликуют.

Седой жрец выходит вперед, играет одинокая флейта, принцесса склоняет головку перед ним, и вот легкая изящная корона венчает голову моей сестры.

Жрец торжествующе смотрит на меня.

И вдруг я понимаю, что все в зале смотрят на меня.

И Бланка смотрит на меня.

И даже отец смотрит на меня, с огромного портрета на стене.

Глаза, глаза, глаза… укоризна, ожидание, торжество…

– Что? Что я вам… зачем? – кричу я… и просыпаюсь.

***

Вздрагиваю всем телом, поднимаю голову. Мэтр Валенти смотрит с укоризной.

– Ваше высочество, вы не слушаете? – и качает головой.

Жрец сидит в стороне, в огромном кресле, говорит,

– Оставьте, любезнейший мэтр, оставьте. Юноша просто заскучал от всей этой ерунды. Почему бы вам не позволить ему просто сказать то, что будет у него на сердце?

Жрец Амари, говорит тихо и внушительно, с ним хочется соглашаться, его приятно слушать. К тому же он говорит именно то, что мне хотелось бы услышать. Не зубрить эту ерунду про процветание и всеобщую любовь, не стоять перед толпой в дурацком и неудобном костюме… в конце концов, это же будет моя коронация!

На миг мне кажется, что в тот краткий миг, когда я задремал, мне приснилось что-то важное, но я не могу вспомнить.

– Да, мэтр, ну их, слова эти! – говорю я, – Что бы я ни сказал, все знают, что я стану королем. Так какая разница? Выкатите бочки вина, и коронация пройдет сама собой.

Мэтр Валенти кривится, но кивает,

– Как будет угодно вашему высочеству, – говорит он, и я спохватываюсь. Кажется, я обидел старика. Он-то хотел, как лучше…

Но пока я думаю, что ему сказать, он сухо кланяется и уходит.

Амари улыбается.

– Ваше высочество совершенно правы. Церемонии нужны для красоты, а красота не может быть противной. Значит, если вам неприятно, то это уже не красота, и церемония бессмысленна.

Я киваю. Мне нравится Амари – мудрый, опытный, всегда готов сказать доброе.

Скоро моя коронация!

Меня, правда, немного смущает то, что вроде бы отец завещал корону Бланке… но это же глупость! Она младше, она девчонка… да она и не хочет.

Скоро моя коронация, и все пойдет так, как я решу!

– Ваше высочество, – говорит жрец, – Советую вам прогуляться и развеяться.

Он задумывается, словно вспоминает что-то далекое, и добавляет,

– Когда я был молод… Наверное, сейчас трудно в это поверить, но я был молод, и терпеть не мог церемонии.

Амари качает головой и улыбается, словно говорит, мол, вот ведь какая незадача, не любил церемонии, а теперь Придворный Жрец в Храме, и сам постоянно провожу церемонии…

Я улыбаюсь в ответ.

– Да, я прогуляюсь, – говорю вслух и иду к дверям. Все же как-то неловко вышло с мэтром Валенти… и еще что-то гложет меня, какая-то тень моего сна…

– А где Бланка? – спрашиваю я, и тут же понимаю сразу две вещи.

Первое – Бланка была в моем сне.

Второе – как-то так вышло, что я не видел сестру кажется, уже неделю. Как-то не до того было… закрутились с этой подготовкой к коронации, и все не до того было…

И третье – Амари недоволен вопросом. Да, не две, а три вещи… мысли скачут, путаются, но Амари недоволен.

– Бланка? – переспрашивает он, словно пытается, как я только что, вспомнить, когда он видел ее последний раз.

– Да, вроде, в замке где-то… где ей еще быть…

Я киваю и выхожу. Мысли так и несутся, переплетаются, мелькают.

Обиженный мэтр Валенти кивает и выходит из комнаты…

Амари вспоминает далекую юность…

Белый козленок смотрит мне в глаза…

Козленок-то откуда у меня в мыслях? Да, он мне приснился. Зачем? К чему?

Я выхожу во дворцовый парк, иду по дорожке. Надо найти сестру, почему-то мне кажется, что это самое важное.

Может, она дуется, что я собрался короноваться, хотя отец завещал корону ей. А может, просто сидит в беседке в середине парка.

Я иду к ее любимому месту в зарослях. Там между деревьями течет ручей, и Бланка говорила, что как-то видела в нем рыбу размером с мою руку. Там над ручьем кроны сомкнулись сплошной крышей, и Бланка рассказывала, что в листве скрывается изумрудная птица. Там под корнями может спрятаться маленькая девочка так ловко, что если не знать, где смотреть, можно пройти в полушаге от нее, и не заметить. Бланка раньше так делала, и устроила однажды страшный переполох – спряталась и задремала, а дворцовая челядь пол дня искала принцессу. Потом она мне рассказывала, что во сне к ней приходила огромная змея, и они разговаривали… Рассказывала только мне, как чудесный сон, который не помнишь, но его отблески пляшут в голове. Дразнят…

Совсем как мой сон сегодня! В нем точно была Бланка, какой-то козленок, музыка… но что их всех связывало?

Я пришел к ручью, но сестры здесь не было. Я заглянул прошел по дорожке туда и сюда, но никого не нашел. Тишина.

– Бланка? – я зову негромко, и вдруг понимаю, что здесь намного тише, чем я помню. Не слышно птиц, не слышно насекомых… только ручей журчит по камням и листья шелестят.

Я встаю на четвереньки и заглядываю в Бланкин тайник. Глупость какая, Бланке уже не пять лет, она попросту не поместится туда! Девочка давно выросла, теперь она уже девушка, красивая, изящная… но какой бы изящной она не была – если б она полезла в тайник, она б не вошла туда даже до половины…

Конечно, там пусто. Но на земле, среди мусора что-то блестит, я протягиваю руку, осторожно достаю.

Бланкина брошь. Одна из тех, что она сейчас уже не носит, украшение девочки или куклы, а не взрослой девушки. Сейчас у нее целая шкатулка украшений, которые когда-то были мамины, и еще шкатулка, подаренная гильдией купцов, и еще что-то там, подаренное послом Лагини, и… в-общем, нормальный для принцессы набор. Она повинуется мэтру Валенти, и надевает то одно, то другое, каждая побрякушка на шее, руках или в ушах – это реплика в разговоре… а эти украшения давно забыты, слишком дешевые, слишком обычные, чтобы служить посланиями.

К броши прицеплен мятый лоскут. Скомкан и проколот насквозь, чтобы не расправился, измазан в глине, и я гляжу на берег ручья. Да, похоже, глина отсюда. Отцепляю, расправляю.

В руке оказывается кусочек ткани, оторванный от Бланкиного платья. Почему я уверен, что именно Бланкиного? Ну, брошь ее, тайник ее…

Отряхиваю тряпицу, с нее сыплется пыль, в которую превратилась высохшая глина, и замечаю буквы.

Буквы… Бланка оставила мне записку.

Именно мне, потому что… кто еще знает про этот тайник?

Написано чем-то бурым, но не грязью, и мне в голову почему-то приходит мысль о…

Я осматриваю брошь. Так и есть – острие иглы-застежки вымазано чем-то бурым. Я почти вижу, как сестра ковыряет пальчик и выводит кровью корявые буквы. Сидит в своем платье прямо на влажной траве у ручья, губу прикусила и пишет…

"Ид… глуб…"

Глубже? Куда это? И что это за игра?