– Жаль, я не умею творить магию в воде, – негромко произносит Кирилл Романович.
– А вы пробовали? – Ей любопытно, а возможно ли это?
Он хмурится, вытягивает руку над водой, пальцы касаются самой поверхности. А потом… Кристина ахает: от ладони рассыпаются искры, будто бесшумно взрывается фейерверк, а потом они падают, но не гаснут, а оживают светлячками под водой. И вокруг них озеро светится, будто небо, озарённое светом звёзд.
– Как красиво!
Она добавляет собственную магию, тревожит эти искорки, и они начинают кружиться вокруг них. И отступает тянущее чувство одиночества, и не хочется вылезать из воды, пусть этот вечер продлится ещё немного! Ещё чуть-чуть!
Кристина вздрагивает, когда его пальцы касаются её запястья. В этом прикосновении нет никакой похоти или настойчивости, скорее, желание разделить чудесный момент.
Искорки гаснут. И с ними пропадает волшебство, а сумерки кажутся густыми и неуютными. Пора возвращаться. Они выходят из воды молча. Кирилл Романович отворачивается и начинает одеваться, повернувшись спиной к сосне, на корнях которой лежат оставленные вещи. Кристина быстро сбрасывает мокрый купальник, который неприятно холодит, не сомневаясь, что Кирилл Романович не подглядывает. Шерсть свитера приятно колет кожу, как и носки – ступни, а первые глотки чая согревают изнутри. Уходить она не хочет и вздрагивает, когда слышит голос Кирилла Романовича:
– Поделишься чаем?
– О, конечно.
Он делает несколько маленьких глотков, а она чувствует, как от него пахнет озёрной водой и дымом. И что волосы всё ещё влажные, и форменная рубашка расстегнута… голова почти кружится. Так близко. Слишком близко.
Внутри всё звенит от какого-то странного непривычного чувства, пальцы подрагивают от желания хоть немного коснуться этих рук или открытой груди – там, где чёрный мазок на рёбрах.
– Ты узнаешь об этом завтра, но раз мы встретились… – Кирилл Романович непривычно медлит, а потом продолжает, – я через пару дней уйду в тени.
Она вздрагивает, и фантазия бежит вперёд всех мыслей, но теперь образы какие-то мрачные, тревожные.
– Это опасно?
– Это всегда опасно, я тебе уже говорил. Просто… подумал, ты огорчишься, когда узнаешь про замену. Решил сам сказать. Я вернусь. Обещаю.
Почему он ей говорит всё это? И почему – так? Возможно, всё дело в этом озере и вечере, но эмоции взвились и выплеснулись – в порывистом движении, в том, как пальцы вцепились в рубашку, а она вся подалась вперёд:
– Вы уходите сражаться с тенями. Так или иначе. Как рыцарь. А озёрным девам положено благословлять рыцарей.
И Кристина, поднявшись на носочки, касается губами уголка его губ, где прячутся морщинки от усмешек. Легко и нежно, вложив в это благословение. Так ей казалось… а потом Кирилл перехватывает поцелуй. Его губы, ещё хранившие вкус воды, прикасаются мягко и без настойчивости, и в тот же момент Кристина чувствует, как его пальцы дотрагиваются до её щеки и шеи, и дрожь проходит по телу. И кажется, что само время замирает, и бьются сердца, и переплетается дыхание.
Он прерывает поцелуй и шепчет:
– Дождись меня из теней.
– Разве может быть иначе? – Но как же не хочется отпускать!
– Мне ещё надо закончить обход Академии.
Она кивает и отпускает Кирилла вместе с желанием зарыться в объятия и прикосновения. В свитере жарко, сердце колотится, но Кристина ни на чём не настаивает. Ожидание будет тяжёлым, но если он просит…
